Новый Мир ( № 4 2008)

На железнодорожной станции, соединенной с аэропортом, мы купили в автомате билеты и первым классом тишайшего голландского поезда поехали в Амстердам. По пути беседовали о русской поэзии, вспоминали (не помню, в связи с чем, но точно не с тем, что ехали первым классом) Аполлона Григорьева, и Арий предположил, что Григорьев был в золотом веке русской литературы первой декадентской ласточкой века серебряного, а я сказал ему, что либеральная часть преподавательского состава московского Литературного института считает самыми первыми засланными в золотой век декадент­скими ласточками сразу нескольких человек — хмурых докторов, собравшихся у смертного одра Пушкина. Арию очень понравилась эта сомнительная гипотеза.

В Амстердаме мы взяли такси на площади у центрального вокзала и до­ехали до одного из городских моргов. Я договорился с Арием о положении книги StilJericho2во гроб Волкерса, когда еще был в Москве. Пришлось задействовать капиталистические связи издателя, ведь официально отправить книгу на тот свет вместе с покойным классиком вряд ли бы получилось, родственники Волкерса могли возмутиться. Пока мы ехали на такси, Арий позвонил директору морга, и у ворот этого заведения нас встретили два его служителя — молодые мужчины, одетые в одинаковые зеленые комбинезоны.

Ничем не обитый прямоугольный гроб с веревочными ручками стоял на мраморной плите посередине хорошо освещенной комнаты без окон. Служители морга открыли его для меня, чтобы через минуту закрыть навсегда. Присутствовали они, я и Арий. Ян Волкерс был мертв уже пять дней. Книгу я положил между правым боком писателя и тонкой деревянной стенкой кремационного гроба. На титульном листе книги я еще в самолете написал несколько слов — sms Богу. О содержании сообщения умолчу, потому что оно касается только Господа, Яна Волкерса и меня.

Служители закрыли гроб и ловко приколотили крышку по периметру шестью гвоздями, после чего Арий вдруг вынул из нагрудного кармана своей франтовской рубашки маленький позолоченный гвоздь и вручил его мне. Подумав, что издатель-капиталист блестяще умеет делать нетривиальные сюрпризы, я взял у одного из служителей молоток и забил этот гвоздь в крышку гроба.

До гражданской панихиды оставалось несколько часов. Мы погуляли по городу, без четверти три по голландскому времени пришли к воротам Нового Восточного кладбища и купили там в цветочной лавке два букета: издатель-капиталист — белые хризантемы, а я — лиловые, они подходили к моему темно-синему пиджаку.