Новый Мир ( № 7 2012)

Во дни сумбурные эти  чего мне недоставало,

так это фальшивых здравиц с объятьями. Ну, содом!

И только тоненький лучик откуда-то с небосвода

несет крупицу надежды в мой одинокий дом.

 

В моем одиноком доме вконец расшатаны стены,

а в груду видений детских подсунули динамит.

Песня моя давнишняя того и гляди замолкнет,

маяк мой окутан мраком, а сердце щемит, щемит.

 

Маяк мой окутан мраком, и в штормовой пучине

мечты, пошедшие прахом, погребены стократ,

и я замечаю всюду следы несказанных бедствий,

в чистилище был уже я, воочию видел ад.

 

Видел нутро людское — полую эту скверну,

припорошенную сверху снегом слепящих вьюг.

Тянется издалёка тонкий усердный лучик —

песни моей последней самый последний звук.

 

Вся эта грусть и мокрядь — это жажда молитвы,

чтобы была прозрачна, истинна и ясна,

чтобы в глубинах горних снова звучала песня,

детская моя песня — бездна и белизна.

 

 

*

 

Мовсес Акоб — поэт, переводчик. Родился в 1952 году. Окончил Ереванский педагогический институт. Был сельским учителем, замредактора журнала «Гарун» («Весна»), министром культуры Армении. Автор стихотворных сборников «Небо полетов», «Мгновенья восторга», «Песнопения» и др. В переводе А. Мовсеса изданы книги Гёльдерлина, Ницше, Рильке, Йоханнеса Бобровского. Живет в Ереване.

 

 

Акоб Мовсес

 

На холмах наших, полных печали

 

На холмах наших, полных печали,

пели роги пронзительней птах.

Что за радость они возвещали,

что за пени таили в устах?

 

Мы следили за шествием света

у шального восторга в плену,

так посмотрим же, что нам про это

песнопевец сказал в старину.

 

В золотое еще первовремя

слову дан был священный завет:

ты открыто всегда перед всеми,

никого не отринешь ты, нет.

 

Вот, земли драгоценное чадо,

жизнь шагает по нашим горам

и гарцует и льнет к нам с отрадой,

как в пространство вписавшийся храм.

 

Но пока мы за плотью бежали,

как случилось, отцы, что слова,

пренебрегнутые, не оплошали

и не свисли с ее рукава —

 

предпочли, и отнюдь не напрасно,

с губ слететь и уйти на простор,

как селянин, что с крынкою масла

из подпола выходит во двор.

 

Мертвецы и живые ладони,

о земля, тянут к первоплодам

твоего древа жизни на лоне

вод прозрачных, в глубинах их, там…

 

Зря вы, дети земли, побороться

возжелав, укрепляете тыл.

Победить? Но ведь свет не дерется.

Проиграть? Он же не победил.

 

На земле праздник не упразднится,

не иссякнут плоды и ручьи,

и живущий, как око в глазнице,

обретает себя в бытии.

 

В темных волнах — куда было деться? —

мы, играя, опомнились вмиг —

вырываясь из Божьего сердца,

свет сквозь водную толщу проник

 

вглубь, и в страстных мечтаниях звездных