Новый Мир ( № 9 2007)

Все это показательно в том смысле, что Тазит у Пушкина, как потом и Мцыри у Лермонтова, — чеченец, можно сказать, не этнический, а чисто литературный. После пассажа о “чеченских понятиях” Белинский вдруг воздает хвалу Пушкину за “живое изображение черкесских нравов” в последних стихах поэмы. Столь явная нестыковка заставила издателей Полного собрания сочинений Белинского сделать особое примечание: “Отождествление чеченцев с черкесами восходит к тексту поэмы Пушкина. Какой именно народ (чеченцы или черкесы) изображен в „Тазите” — еще не установлено”7.

 

7 Белинский В. Г. Полн. собр. соч. Т. 7, стр. 549, 551, 725 соотв.

 

Впоследствии похожие затруднения (“какой именно народ”) вызвал у Белинского и анализ лермонтовской “Бэлы”. Героиню повести он именует черкешенкой, забывая, что черкешенки не говорят по-татарски. Азамат для него то черкес, то татарчонок. Население аула, куда Максим Максимыч и Печорин приглашены на свадьбу, также черкесы, хотя действие повести происходит за Тереком, в Чечне. Трудно упрекать в этой путанице великого критика, преодоление подобной этнографической нечуткости не состоялось, кажется, в нашем сознании и по сей день. Говоря современным языком, и Тазит, и Бэла, и вся ее родня — это всего лишь, увы, “лица кавказской национальности”.

Побывав на Тереке в детские годы, Лермонтов видел жизнь пограничных казачьих станиц и в более зрелую пору, когда “изъездил Линию всю вдоль” во время первой кавказской ссылки. Существует предание, что именно здесь, в станице Червлёной, Лермонтов написал свою “Казачью колыбельную песню”. В хате, где поэт остановился на постой, он услышал, как молодая казачка напевает над колыбелью. Присев к столу, Лермонтов тут же набросал стихи, ставшие впоследствии народной песней:

 

По камням струится Терек,

Плещет мутный вал;

Злой чечен ползет на берег,

Точит свой кинжал...

 

По тем же впечатлениям Лермонтов написал и стихотворение “Дары Терека”, названное Белинским “поэтической апофеозою Кавказа”, по строю и звучанию близкое гребенскому казачьему фольклору:

 

По красотке молодице

Не тоскует над рекой

Лишь один во всей станице

Казачина гребенской.

Оседлал он вороного

И в горах, в ночном бою,

На кинжал чеченца злого

Сложит голову свою...