Новый Мир ( № 9 2007)

Самая серьезная проблема фильма (в смысле его этического воздействия) — то, что здесь никого не жалко. Ни Ангелину — несчастную куклу, которая твердит как заведенная всего несколько фраз: “Мой папа — секретарь райкома партии!”, “У меня — жених в Афгане, он за меня отомстит!”, “Дяденька, не надо!”. “Дяденька, я там туфли свои забыла…” и т. п.; ни ее родителей: жирное партийное чмо — папашу и бледную моль — мамашу; ни профессора с его заботами о том, что дети — “другие” и “наше все отвергают”; ни брата его — бесхребетного военкома. А про тех, кого можно было бы пожалеть — Сунька, утопист, убитый жених, — Балабанов устами Антонины говорит, что, мол, “чем раньше умрет человек, тем лучше; нагрешить меньше успеет”. Короче, мы должны думать, что им еще повезло.

Отсутствие живой и непосредственной эмоции сострадания — знак того, что, собственно, душу фильм не затрагивает. Зато сильно бьет по нервам и по мозгам, вызывая негодование простых зрителей: “Мы, типа, в кино пришли, а нам тут под дых”, — и повышенную интеллектуальную активность у тех, кому нравится разгадывать ребусы и горестно рассуждать на кухне о судьбах России. Фильм даже не подрывает идеологическую монополию власти. Телевизионная сказочка про великую и справедливую социалистическую державу — это для простецов. А для интеллигенции — вот, пожалуйста: все ужасно было, есть и будет, но наша власть (перекрашенная советская) — непобедима. А если позволить народу нас сковырнуть, то стране будет только хуже. Мент хоть жертве пожрать приносил и парашу за ней убирал, а так что? Было два трупа, стало три — вот и вся разница.

Не хочу сказать, что Балабанов сознательно работал на ведомство г-на Суркова, он кино снимал как мог, как хотел… Но вот просчитанная пиар-кампания, вбивающая всю эту безнадегу в головы оппозиционно настроенным гражданам под маркой: “Запретное слово правды на фоне всеобщей лжи!” — это уже перебор. Запретное? — Да с чего бы? И в широком прокате картина прошла, и в телевизоре в момент выхода на экран только и разговору было о “Грузе-200”, и для телепоказа купили; не в прайм-тайм, конечно, — ну да ладно, кто захочет, посмотрит… С чего запрещать-то? Успешнейший проект! То, что надо!