Новый Мир ( № 1 2007)

Историю Архангельский-

интеллигентпсихологизирует: “За несколько недель до моего рождения, солнечно-ветреным днем 18 марта 1962-го, в Эвиане на берегу озера за длинным ресторанным столом сидели люди. Человек десять. По одну сторону — обветренные, белозубые, щетинистые восточные мужчины, в коротких белых рубашках без галстуков. Перед ними стояли тарелки с тушеной ягнятиной и простые бутыли толстого стекла с холодной водой. Ели они медленно; изредка роняли короткие фразы на странноватом французском языке, но обращались при этом исключительно друг к другу. Напротив расположились выбритые европейцы с явной военной выправкой; они усердно подливали себе вино из плечистых бордоских бутылок и весело обсуждали вкус поглощаемой пищи. И тоже — только друг с другом”.

О чем речь? Да очень просто: “В эти дни на французском берегу Женевского озера окончательно решалась участь Алжира и Франции и определялась судьба моего поколения, которое ни к Франции, ни к Алжиру отношения не имеет. Каким образом решалась? Опять же самым косвенным и самым прямым”.

Да каким же? — начинаешь испытывать нетерпение.

Ну вот: “19 марта де Голль сделал правительственное заявление, в котором обещал признать результаты волеизъявления героического алжирского народа. Заявление было в пользу восставших масс; о нем подробно рассказало советское радио. Моя беременная мама, уже на сносях, вполуха послушала сообщение диктора, но никакого значения ему не придала”. А между тем: “Если бы ей объяснили, что решение далекого генерала аукнется в жизни ее будущего сына, она бы насторожилась. Потому что сын — это важно, важнее всего на свете. Но никто не объяснил”.

Объяснил ли автор? Очень приблизительно (если не считать того, что в 90-х годах он волей случая оказался в том же Эвиане): “Без маленьких людей нет большой истории; их она приносит в жертву, ими управляет, от них зависит”.

Кто бы спорил.

“Маленьким людям” — родным и близким — посвящена немалая часть повествования, здесь Архангельский делает святое дело, большинством из нас давно забытое, — восстанавливает родословную (последний из удачных примеров в этом жанре — “Жизнь Иванова” Льва Аннинского), и здесь он выходит далеко за рамки 1962-го — и в прошлое, и в будущее. Рано или поздно понимаешь, что нет никакого такого отдельно взятого 1962-го — все течет и меняется, мистика цифр не работает: в 1961-м полетел в космос Гагарин, в 1963-м убили Кеннеди, в 1964-м сместили Хрущева.