Новый Мир ( № 1 2013)

Не менее любопытно и окружение Шелестова. Люди (и события) 20 — 30-х годов интересуют Быкова ничуть не меньше, чем современность, а иногда кажется, что и гораздо больше. Именно эпохе — ее истокам и последствиям — посвящена «О-трилогия» («Оправдание», «Орфография», «Остромов, или Ученик чародея»), и в том же времени Быков начинает свое новое троекнижие (объявлено, что за «Иксом» последуют еще две книги, названия которых будут также начинаться с буквы «и», и в интервью «Литературной России» даже прозвучало наименование второй — «Истина»[2]

). Иногда он даже бравирует своей любовью к советской эпохе — недаром в одном из своих злободневных политических стихотворений он себя именует «фанат эсесера». И вот, как и в первой трилогии, мы снова видим писательское сообщество тех лет, и снова оно наполнено в том числе персонажами, подобными Шелестову, — с вроде понятными прототипами, но все-таки упомянутыми лукавым экивоком. Таков, к примеру, «длиннолицый иронический драматург Гердман» (Николай Эрдман), а в описании «крестьянского прозаика» Гребенникова можно найти отсылки Быкова к собственной статье о Федоре Панферове. Про Гребенникова читаем: «Повести его получались иногда так плохи, что почти уже хороши». Быков говорит о Панферове: «Я не в состоянии найти человека, который бы добровольно прочел четыре тома „Брусков”. <…> Меж тем напрасно — книга интересная, показательная, местами очень смешная»[3]

. А еще в книге есть Воронов — «молодой гений... <которого> не любили коллеги, ругали критики и не считали своим На Самом Верху. При этом все его уважали». Это уже, вероятно, собирательный образ.

Но самое привлекательное в книге — последняя глава, формально никакого отношения к Шолохову-Шелестову не имеющая. Она посвящена несчастному Логинову, который постепенно покидает этот мир, теряя память, речь и разум. Помимо примечательного описания логиновского состояния (на контрасте с известным романом «Мир глазами Гарпа» Джона Ирвинга, где в первой главе мы наблюдаем за угасающим рассудком со стороны, здесь рассказывается о том же, но изнутри), последняя глава содержит главную идею всего романа:

бинарная система показала несостоятельность. Икс ведь на самом деле — обозначение неизвестной или переменной, а она может быть какой угодно. Так что однозначного ответа на вопрос, кто автор «Тихого Дона», нет. Однозначного ответа, кто автор любого произведения, нет. Вероятно, однозначных ответов в принципе нет.

Григорий АРОСЕВ