Новый Мир ( № 11 2000)

Есть и другая составляющая этой проблемы, не менее, а может, и более значимая: русские писатели Средней Азии, Кавказа, Украины, Прибалтики вдруг обнаружили себя в новой культурной резервации, созданной идеологами их новых независимых государств. Национальные движения многих союзных республик, в советские времена внушавшие большинству из нас безусловные симпатии своим позитивным, созидательным пафосом: сохранить, возродить свою культуру (а подлинная культура не бывает богатством только одного народа), — так вот, национальные движения многих (не говорю: “всех” — у меня, скажем, самые лучшие воспоминания остались от поездки в Армению) республик после отделения их от СССР поменяли свой пафос на прямо противоположный, агрессивно-оборонительный: оградиться, очиститься от “чуждых” элементов.

Однако как ни серьезна эта тема, я все-таки — о ситуации в русской культуре (и обществе), о старых и новых охранительных умонастроениях, предлагающих, по сути, замораживание живой, естественной жизни русского литературного слова. Причем здесь одинаково потрудились и так называемые “патриоты”, и особо продвинутые интеллектуалы — упомяну хотя бы статьи (лично меня удручавшие полным отсутствием эстетического чутья у их автора) культуролога Л. Кациса, пытающегося отлучить поэзию Мандельштама от русской литературы.

Ситуация, в которой оказался автор “Собрания утонченных”, — это, если называть вещи своими именами, ситуация отречения русской культуры от выращенного ею же самой явления. Отказ от собственного богатства, от собственной “всемирной отзывчивости”, от собственных перспектив. (Интересно, чем была бы сегодня русская литература без ее внутреннего взаимодействия с мировой культурой последних двух веков?) Страх перед “чуждыми” русской культуре традициями, которые она вбирает и перерабатывает, внутренне связан с еще одним страхом некоторых наших “природно русских” литераторов, убежденных в крайнем вреде — для творческого человека — усвоения культуры вообще. В конечном счете защита русского языка и русской культуры от воспитанных ею же самой “инородцев” — свидетельство глубочайшего неуважения к возможностям собственной культуры.