Новый Мир ( № 11 2007)

Ответ, кажется, непрост. Даровитых художников вообще чрезвычайно мало; мне кажется, что процентная их доля с ростом народонаселения планеты даже и падает — в противном случае среди шести миллиардов человек, по законам статистики, обязательно должен был бы найтись десяток Дантов, Шекспиров и Монтеней, как на обширной площади леса непременно обитает больше оленей и росомах, чем в одном отдельно взятом бору. Впрочем, кроме статистики существует еще и экономика, неумолимые законы спроса и предложения, существует и социальная психология, в нашем случае: установка на всеобщее благосостояние. В условиях обилия и относительной доступности ценностей матерьяльных — потребность в ценностях духовных не то что отмирает, но очевидно ослабевает — слаб человек! Если же вспомнить, что пресловутые духовные ценности скорее волнуют, чем успокаивают, скорее печалят, чем веселят, то картина становится еще яснее. (Вероятно, по той же самой причине сегодняшнее общество, несоизмеримо более богатое, чем три-четыре столетия назад, предпочитает воздвигать не соборы, а офисные небоскребы.) Тираж пушкинского “Современника” составлял две тысячи четыреста экземпляров, то есть раза в два с половиной меньше, чем у нынешних толстых журналов, в то время как читающих по-русски было миллионов десять — двадцать против нынешних двухсот пятидесяти.

Вернемся, однако, к поэтам-ленивцам. Частый мотив у Пушкина (унаследованный от романтиков) — это

dolce far niente,сладкое безделье. Одни поэты служат, кляня свое ежедневное ярмо; другие перебиваются случайными заработками; бывают счастливцы, не горбящие спину вовсе. Правда, со временем источники их доходов забываются или вспоминаются как нечто забавное, подобно службе Т.-С. Элиота клерком в банке или Тютчева — председателем комитета ценсуры иностранной. Между тем Державин бывал и министром при дворе, как, впрочем, и Гёте. Лермонтов нес обычную армейскую службу, со всеми ее тяготами. Мандельштам во второй половине 20-х годов надрывался над переводческой халтурой, о Пастернаке и говорить нечего. Однако связи между внелитературной трудовой нагрузкой и производительностью поэта, пожалуй, не усматривается: за первую и вторую, видимо, отвечают не связанные друг с другом участки души.