Новый Мир ( № 12 2007)

А я-то, между прочим, до чего дожил! Живот прилип к спине. Мыши тутошние на охотника: они почему-то тощие все, рыбой отдают и солоноватые, видно, от близости Атлантики. А с солонины-то не ахти как разбобеешь. Закогтишь такого, благословясь, закусишь, после тяжесть на душе и в брюхе, стараешься не очень-то удаляться от туалета. Вот извольте, еще запись Васильны:

Вчера мы съели свою последнюю коробочку сардинок, а масло из нее сберегли, чтобы заправить сегодняшнюю чечевицу.

К великому возмущению кота Васьки, который всю свою жизнь считал своей кошачьей привилегией вылизывать сардиночные коробки. Бедный наш старичок научился есть серые кисловатые макароны, но при этом всегда смотрит на нас с укором…

Однако немец нас настиг и утвердился со своими порядками в Мимизане. Но немец так себе, третий сорт, всё старье, крестьяне из Швабии да Шварцвальда. Сидят, бывало, пиво посасывают, прохожим здешним предлагают. Такие безобидные, толстозадые, да все ж нагадили-таки.

22 июня 1941-го, когда где-то там, в России, по которой сходил с ума мой обожаемый хозяин, открылась война. Потому всех проживающих здесь русских до пятидесяти лет цапцарапен — в тюрьму. На всякий случай.

И вот подъезжает к нам грузовик с тремя солдатами, унтером и ранее арестованными русскими. Унтер — Ксении Васильевне: подавай аусвайс. Она ему — нате. Поглядел унтер год рождения Васильны — и лапищу к пилотке: “Пожалте, фрау, в грузовик!”

Я от греха на дерево шасть, подглядываю, что да как. Иваныч-то за домом в огороде мотыжит, ничего не знает, что на улице творится. Васильна голосит ему, мол, немцы меня в тюрьму арестовали. Старик работы прекратил, прислушивается, ничего понять не может: какой арест, какая тюрьма? В ответ трубит Иваныч: “Ты с ума сошла! Это они наверняка за мной!”

А тем временем солдаты рассадили арестованных в кузове по лавкам и уселись сами. Один солдат вдруг углядел меня, страшно развеселился, ногу пистолетом выставил да как гавкнет: “Пук!” Я взъярился, но на всякий случай исчез за стволом. Слышу, загоготали тевтоны. Выглянул. Грузовик стрельнул вонючим дымом и тронулся. Погоди, немчура, скоро допукаетесь! Иваныч говорит, через малое время здесь непременно будут союзники. Они, как я понял, очень страшные, с головы до ног вооруженные, но хорошие, ибо за нас. Вот тогда кое-кто всласть напукается. Сутки не мог я в себя прийти. Нервы стали ни к черту.