Новый Мир ( № 3 2003)

Кагор не идет, даже тошнит от него. Старалась уйти в сон — недосып большой у меня из-за кашля и удушья. Здесь кашель приглушили, и я могу спать лежа.

Врач при обходе неизменно интересуется моим аппетитом. Обещает каждый раз в ближайшие дни увеличить порции и разнообразить меню, интересуется, чего бы я хотела поесть.

Я прошу щей и хлеба (“котелок щей и буханку хлеба”) и обещаю, что буду “всю жизнь за вас Бога молить!”.

— Пока нельзя... Скоро будет можно.

Принесли еще бутылку кагора, теперь под нарами — две бутылки вина. Раненые знают об этом и постоянно шутят об обмене: кагор на щи...

После откачивания жидкости из плевральной полости стало легче дышать, и боль в боку утихает, хотя сама эта процедура не из приятных...

Через неделю ко мне за занавеску пришла делегация от раненых. Пожилой усатый сибиряк держал речь:

— Ты, дочка, брось врачей слушать — они тя уморют своей научной диетой. Нешто это видано, чтобы не давать голодному человеку поесть досыти... Вот мы тут оставили тебе обед и хлеба... видим, что кагор тебе не по нутру... тебе бы поесть... а нам бы винца...

Я отдала им кагор не то чтобы в обмен на обед — у меня не хватило силы воли отказаться от “настоящей еды”.

Но ночью мне было очень плохо (дурнота, понос, рвота). Раненые поверили в медицинскую науку, струхнули. Выручила медсестра — врачу о ЧП не сказала, меня выходила быстро.

Еще через неделю я постепенно была переведена на общий стол, и мне разрешили выходить на улицу. Я начала набирать силу и тело. С очередной машиной Екатерина Васильевна прислала записочку: дивизия в бою, работы в МСБ много, частые переезды, бомбят их. Советует возвращаться, если врачи разрешат, — “вылечим работой и хвойным экстрактом”.

Я попросила врача отпустить (выписать) меня с этой машиной в МСБ — она и слушать не захотела...

И все же я уехала из госпиталя через несколько дней. Было это так: навестил меня Сергей Михайлович. Я сказала, что хочу вернуться сегодня же в МСБ и начать работать. О чем говорил он с врачом — не знаю, но, когда врач беседовала при выписке со мной, предупредила: “Еще бы месяц лечения и отдыха нужен вам. Весна, таяние... переждать весну. Отпускаю только потому, что ваш муж собирается отправить вас в тыл!”

При выписке меня приодели получше, в одежду, более подходящую мне по размеру. Как я выглядела? Пятнадцатилетней девчушкой... Начало двадцатых чисел апреля 1942 года. Яркое солнышко, птичий щебет в лесу...