Новый Мир ( № 3 2003)

Последний мой довод рассердил и оскорбил начальника политотдела, который и создал ансамбль. Я сказала, набычившись: “Я не для того оказалась на фронте, чтобы ногами дрыгать, а для того, чтобы дело делать!..” Он ответил: “Если бы ты была умнее, чем есть, то можно было бы отправить тебя в штрафную роту... жалко дуру, не понимающую, что ансамбль, искусство, концерты на передовой — это не меньше любого оружия дело, а она, вишь ты, — „ногами дрыгать”! Отправляйся в МСБ!”

Со мной вернулась только Клава Китаева. И жизнь моя опять вошла в свое русло... И комбат был доволен...

Работа, работа, работа... Мы, уставшие, жалели друг друга, “торговались”: “Я только двое суток не выходила из операционной, а ты раньше меня заступила... иди поспи”. — “Да вроде у меня дурман сонный прошел, я еще могу... иди ты поспи...”

А где спать! Все палатки заняты ранеными. Дано тебе два часа, час (в зависимости от объема работы). Палата операционная перегорожена простынями. В одной части — операционные столы, в другой — печурка, раскаленная докрасна, на ней кипятятся инструменты в стерилизаторах, греется вода. Если вода дефицит, в тазах тает снег. Тут же “походный столик” — укладка, за которым врачи делают записи в историях болезни. Сюда же на носилках вносят раненых. У печурки — дрова. И вот в этой предоперационной половине отпущенный поспать свертывается клубочком у печурки, полено под голову... сваливается буквально... и моментально засыпает — наверно, еще не опустившись на пол заснул. И не слышит, как наступают ему на ноги, что происходит вокруг. А когда тебя через час, иногда два будят, чтобы дать место другому, а тебе заступить еще на двое суток, то кажется, что спал ты минут двадцать... Встанешь, потянешься, а глаза еще не открылись... И мечтаешь, чтобы отоспаться вволю. Когда дивизия выйдет из боя.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6/I-1943 года с 15 февраля 1943 года введены погоны.

Не красноармейцы, а солдаты, не командир Красной Армии, а офицер Советской Армии.

Начальник санитарной службы 8-й армии, Н. В. Смирнов, требует строго бороться за асептику.

Ох, как страшно глядеть на изувеченных. Вот был могутный, ладно скроенный мужчина — и вдруг... он — обрубок! Шок — упавшее давление и спад других систем. Сначала поднимаем давление, потом новокаиновая блокада. По двести, триста, четыреста раненых в сутки проходили через МСБ.

Когда дивизия выводится из боя или переводится на активную оборону — работа ритмичнее, сон достаточный, жизнь с отбоем и подъемом.