Новый Мир ( № 3 2003)

История, которая стоит за выходом в свет этой книги, могла бы быть точно истолкована только самой Мариной. Ей свойственно было моментально проникать в смысл тех событий, что мы называем случайными. Нам же остается радоваться и удивляться маленькой победе над забвением, спасению трепетных листочков от губительного времени. Война, аресты, ремонты, смены режимов и протекающая крыша — все пережили эти двенадцать писем, найденных недавно в Вильнюсе, — число-то какое хорошее.

Поразительно, что письма “прятались” в точности до того срока, до которого Ариадна Эфрон завещала закрыть от чужих глаз письма матери. Летом недавнего, 2001 года польский писатель Владислав Завистовский приехал в Вильнюс и заглянул в дом, где жила когда-то его бабушка Наталья Александровна Гайдукевич. Нынешняя хозяйка дома (увы, имя ее не названо в книге) оказалась доброжелательным и порядочным человеком; на прощание она вручила Завистовскому пачку писем, которую нашла за стропилами чердака.

“Как я обрадовалась виду Вашего почерка на конверте, — аккуратного, институтского, первоученического. Эти почерка похожи нажизнь

прежних нас...” (из письма от 24 апреля 1935 года).

Редкая способность чувствовать другое сердце на расстоянии, поверх всех барьеров, и безошибочная интуиция дарили Цветаевой возможность дружить и любить без очного знакомства, не видя лица, но видя душу. “Есть вещи пуще, чем родство: родство — человеческое...”

Но формально переписка Гайдукевич и Цветаевой началась как родственная. Наталья, молодая учительница французского языка, написала Цветаевой как своей дальней родственнице по линии Геевских. Марина Ивановна отозвалась быстро и очень сердечно: “Голубчик, как Вы могли подумать, что я Вам не отвечу...”

Письма Гайдукевич не сохранились, но и уцелевшие письма Цветаевой оставляют ощущение диалога, напряженного созвучия. Общие мечты о несбыточных путешествиях, о море и одиночестве. “Хотела бы... маленького окошка, большой лестницы, большого вида, большого сада, большой тишины...” (от 1 июня 1934 года).

Много о детях. В самом последнем письме (от 14 августа 1935 года) — ключ к тому, что Цветаева понимала под воспитанием: “Нужно все отдавать детям без всякой надежды — даже на оборот головы. Потому что — нужно. Потому что — иначе нельзя —тебе”.