Новый Мир ( № 3 2003)

Письма полны женской повседневности, но и топка, и готовка, и стирка, и штопка — весь этот быт накрепко связан и подчинен поэту. Труд рукодельный без всякой таинственности связан с трудом рукописным. И всякий обыденный предмет, будь то примус или детский горшок, — все укладывается врукопись жизни

. “Не пишите иронически о примусе, — просит Цветаева своего адресата, — это— друг...” (от 7 июня 1935 года).

Книга, которая упрямо пишется — пусть и между строк быта! — вырастает в “надежные бесстрашные крылья”. Писание делает человека неуязвимым. Вот последнее упование поэта.

В одном из последних писем в Вильно Марина пишет: “У меня для Вас есть чудесный подарок, но послать невозможно: таможня. Подарок на всю жизнь...” Переписка обрывается, и мы никогда не узнаем, что это был за подарок. Наталья Александровна Гайдукевич воспоминаний не оставила, хотя Цветаева так просила ее: “Напишите ту книгу, которую за Вас никто не напишет... Напишите всех: мать, сестер...”

 

Константин Паустовский. Время больших ожиданий. Повести. Дневники, письма. В 2-х томах. Составители и авторы сопроводительных статей: В. К. Паустовский, Я. И. Гройсман, С. И. Ларин. Нижний Новгород, “ДЕКОМ”, 2002. Т. 1 — 512 стр.; т. 2 — 384 стр. (“Имена”).

Единственное солидное издание, вышедшее к отмечавшемуся в прошлом году 110-летию Константина Георгиевича. Знакомые читателю автобиографические повести сопровождаются в двухтомнике публикацией неизвестных писем и дневников Паустовского.

Сын писателя, Вадим Константинович, много лет посвятил скрупулезной работе с архивом отца. Первая крупная публикация ранних дневников и писем Паустовского состоялась десять лет назад (Паустовский К. Г. Повесть о жизни. Т. 1. М., 1993). Были опубликованы дневники 1914 — 1919 годов, записи из фронтовых блокнотов 1914 — 1915 годов. Уже тогда стало ясно, что дневниковый Паустовский разрушает привычный образ “певца родной природы”. И нет большого преувеличения, когда издатели в своем предисловии к двухтомнику обещают нам “нового Паустовского, неизвестного широкому читателю”.

“Неужели нет ни одного человека, о котором бы я не сказал чего-нибудь плохого. Снился Бунин — сухой, похож на моего отца. Я сидел в гостях у его сына... Он вошел и брезгливо сказал: „Неважные гости бывают у тебя””.

“Из жизни РОСТА можно написать страшный рассказ, от которого похолодеет сердце. Он будет вызывать омерзенье, тошноту...” (из записей, сделанных в апреле 1927 года).