Новый Мир ( № 3 2011)

Конфета взмокла в салфетке. Облизала ее, но уже с беспокойством. Торжество ожидания было нарушено. Что я покажу Лидочке? Огарок конфеты? Глупость. Между прочим, у Лидочки дедушка в райкоме и пайки приносит, так что конфеты у нее бывают чаще.

В общем, если так разобраться, подарок был символический, а на символ мог претендовать и один орех. Так, потихоньку слизывая шоколад, чтобы, не дай бог, не ранить зубом ядро, я освободила орех от оболочки. Красивый, мощный орех. Даже и следов не осталось конфеты. Прекрасный подарок.

Палыч ушел недалеко: расстегнув воротник и упираясь в колени, как заправский бегун, ругался и кашлял в асфальт.

Со звонками на второй смене была просто беда. Уроки ужасно задерживали. Часы шли, по моим подсчетам, минут на пятнадцать медленнее, чем обычные.

Орех, обсыхая от последних, уже холостых, но яростных облизываний, похож был на вырванный клык. Лучше было его прикончить, чтоб не мучился.

Отхрустев, я помрачнела. Настроение было съедено вместе с конфетой. Видеть Лидочку не очень-то и хотелось.

Когда конфета была еще жива, я представляла, как мы выйдем в еще светлый двор: Лидочка будет медленно, с аппетитом есть конфету и болтать ногами, а я буду скромно сидеть и улыбаться, когда она будет повторять — какая же вкусная конфета. Я люблю все-таки, когда мое “что угодно” немного похвалят. А потом можно будет забрать Лидочкин ранец и пойти гулять куда угодно, в новые города и страны, ну или хотя бы к хлебному.

Но теперь сказать, что я ждала целый урок Лидочку просто так, без всякого известия, без всякой идеи, без чего угодно? Ругала я себя страшно. Не смогла устоять. Ради кого? Ради друга.

А руки предательски пахли — ромом, патокой, шоколадом.

Вот уж и Палыч стал неразличим в сумраке спортплощадки, а Щепелев обозначил свои координаты вращающимся огоньком сигаретки. Класс пятый “А” выполз из тридцать второго кабинета, но Лидочки среди него не было.

— Она тебе что, не сказала? — на бегу прокричал рвущийся на волю Новоселов. — Она еще два дня назад с мамой уехала к папе в Германию, служить. Навсегда! — подчеркнул он эффектно.

Конфета была съедена, конечно, не случайно. Предчувствие, оно было. Друг не может вот так просто уехать куда-то навсегда и ничего не сказать.

Но друг не может и съесть конфету — просто так.

Мне стало очень легко, хотя и грустно: Лидочка уехала и не с кем будет ходить в музыкалку.

Но потом я подумала: у меня обязательно будет друг, для которого я не съем самую вкусную на свете конфету.

А он не уедет навсегда, не сказав мне ни слова.