Новый Мир ( № 3 2011)

В кочегарке гул и жар. Бьют пламенем форсунки, и когда заглядываешь в топки — там нежно раскаленная пещера, осыпающаяся слабыми розовыми искрами.

Позвал Сашу, и он пошел (с опаской). На корме выпили с ним бутылку сухого в черной непроглядной ночи.

Потом я прошелся по палубе кругом, посидел на носу, глядя в черный простор, откуда несся ветер.

С утра один в пустом ресторане средь деревянных панелей, перегородок со спинками, где на уровне головы алый бархат. Официантки, особенно беленькая Наташа, опять жаловались. Она жена второго штурмана. Их, официанток, две, да еще внизу одна. Получают по 80 рублей. Вычитают за посуду. Один пассажир выбросил в окно суповую миску из нержавейки, объяснив это тем, что она — грязная. При мне Наташа ходила по каютам в поисках вилок. Живут, как и многие из команды, в горьковском Затоне, где с едой хуже, чем в Горьком.

А за зеркальным окном уже медленно вползала на холмы Сызрань, возникли в тумане серые быки знаменитого железнодорожного моста.

Дождь. Дети смотрят телевизор в салоне.

Внизу, в IV классе, — карты, спят на полках, выступах, на полу.

Везде мешки, одежда, еда. Торчащие ноги. Запахи.

Трюм и третья палуба завалены мешками с арбузами. На них метки — у кого крест, у кого инициалы, предел же наивности — надпись “Наш мешок”.

 

Куйбышев, 1 — 3 августа.

Вновь убедился, как Куйбышев похож на Саратов, только с Волги не так красив, а внутри богаче (старая часть). Поселили в “Гранд-отеле”, русский модерн, обваливающиеся балконы с закруглениями, везде реалистические картины 50-х годов, а на лестнице — старые еще медальоны с видами синих озер, красных замков и зеленых дерев. Голова огромного лося на лестничной площадке между третьим и четвертым этажами.

Пивной бар у Волги, подвальный, огромный, каких в Саратове нет. Пожилой мужик дядя Миша Девочкин. То врал, что только что освободился из Магадана и приехал на родину. То скрипел зубами, сказал, что весь израненный, что Самару освобождал от белочехов, с Колчаком бился. А лет ему пятьдесят. Когда совсем расхулиганился и его выводили, заплакал и крикнул: “Простите, ребята, нервишки после войны хероваты!”

 

Я и прежде не раз бывал в Астрахани, но тогда приехал впервые, как главный редактор журнала “Волга”, чтобы завизировать статью первого секретаря Астраханского обкома.