Новый Мир ( № 5 2009)

Новая культура вырастает на обломках старой, состоит из традиции, как человек из воды: все опусы Крымова обязательно основываются на отсылках к классическим текстам, обязательно узнаваемым, окликаемым и откликающимся. Дайджест уходит в перегной, в основание конструкции: Шостакович и Платонов, Ван Гог и Лермонтов, Шагал и Сервантес. Готовые блоки перемешиваются в новых пропорциях, а от нынешних времен здесь — спайки и рифмы, перевод в иные агрегатные состояния: слов в звуки и запахи, букв — в зримые очертания. Комикса, картины, инсталляции, перформанса.

Неожиданно груда тряпок в руках преображается в гигантскую юбку-шатер, сшитую из разноцветных лоскутков и закрывающую все пространство зала, свободное от зрителей.

Ну да, парус, порвали парус; ну да, центр мира, танец страсти, фламенко и заводные крысы с дистанционным управлением, наводящие суету под парусом-юбкой. Когда выключают свет, а в руках актрис появляются фонари, выхватывающие фигуры участников спектакля, их манипуляции с реквизитом и друг с другом, становится видна взвесь, зависающая в воздухе. Она состоит из мелкоскопических опилок и пыли; мы все пропитаны ею, дышим ею все вместе — студийцы, зрители.

Интересный парадокс: Дмитрий Крымов — мастер прямого и внятного высказывания, разыгранного непрямыми средствами. Общий, железобетонный смысл начинает дробиться и индивидуализироваться, преображаясь в десятки параллельных смыслов — ровно по числу сидящих в зрительном зале, театральная живопись уподобляется музыке, а главным результатом спектакля оказывается изменение студийной залы: еще в начале представления она казалась дикой и сложно приручаемой, но уже первая сцена расставляет артистов шахматными фигурами, между которыми возникает напряжение.

Дальше — больше: возникают метелки и пианино, шторка и сваленные в углу обломки расписного картона. Обилие черной гуаши пачкает стены, из ведра сбоку торчат раскуроченные книги. У зрительских ног растянута многометровая тряпичная кукла, укрытая пальто...

Но главное — это все те же опилки, которые разбрасывают, как брызги или снег, или сгребают лопатами для уборки снега: в финале у дальней стены вырастают импровизированные сугробы, несмотря на то что поспешная, на скорую руку, уборка не дает возможности собрать мусор в одном месте. Помещение словно бы готовят к ремонту или показывают нам после косметического ремонта, следы которо­­го не убраны.

И в них — самый важный результат проделанной

работы.

 

«Демон. Вид сверху» (Опус№3)