Новый Мир ( № 5 2011)

Психоделическая революция, второе название революции сознания, служила для всей контркультуры 60-х (голосом которой и была рок-музыка) дополнительным аргументом в пользу “расширяющих сознание веществ”. И натура Моррисона, презиравшая половинчатые решения, толкала его на самые рискованные эксперименты. Объемы потребляемой им кислоты поражали даже видавших виды друзей. Впрочем, самым разрушительным оказался алкоголь, к которому Джим тянулся чем дальше, тем больше. Он пропускал репетиции, а на сцену выходил в таком виде, что только оглушительная слава, окутывавшая его в глазах публики сияющим ореолом, не давала ей разглядеть, что он едва держится на ногах, и расслышать, что он не способен связать и двух слов. Он хамил и ругался со сцены, а фаны восторженно орали в ответ. В конце концов группе даже пришлось нанять специального человека, все обязанности которого сводились к тому, чтобы таскаться с Джимом по барам и прилагать все возможные усилия, чтобы он выпил как можно меньше. Ну и чтобы подавал сигналы, где они находятся (мобильников-то не было), а в случае надобности притаскивал (хоть силой) на концерт — как-то раз концерт сорвался только потому, что Моррисона просто не нашли.

Ничем хорошим это, естественно, закончиться не могло. Летом 71-го года, измученный бесконечными судами, издерганный и мрачный, Джим с Памелой отправился в Париж. До окончательного приговора оставалось несколько месяцев. В промежутках между слушаниями прошел еще один суд — по обвинению в непристойном поведении в самолете. К счастью, стюардесса запуталась в показаниях, и обвинение сняли. Зато на следующий день после оглашения приговора на Джима обрушалась весть о смерти Джими Хендрикса, с которым он всего лишь год назад записывал блюз, где мелькнула пророческая строка: “Проснулся утром, оказывается, я уже умер…” Хендрикс умер от героина. А пару месяцев спустя Джим узнал о смерти Джанис Джоплин — по той же причине…

Несколько лет назад Джим с Памелой уже побывали в Париже, тогда все было весело и легко. Но вот странность — поднявшись тогда на вершину Монмартра и увидев большой зеленый холм в самом центре города, Джим спросил Алекса Ронея, своего парижского друга: “Что это?” И получил ответ: кладбище Пер-Лашез, где похоронены многие знаменитости — Шопен, Бальзак, Эдит Пиаф… Потом они долго гуляли среди старинных надгробий. И Джим вдруг сказал, что хотел бы, чтобы его похоронили именно здесь.