Новый Мир ( № 6 2005)

В начале девяностых Олег Давыдов темпераментно включился в кампанию ниспровержения марксизма, ленинизма, коммунизма, соцреализма и тому подобных “измов”. Данью борьбы с ленинизмом оказалась дерзкая статья “Неузнанный Ленин” (но сегодня основателя советского государства уже так затюкали, что дерзости Давыдова не впечатляют), а задаче развенчания коммунизма послужил даже Буратино из сказки Алексея Толстого: Олег Давыдов увидел в папе Карло — Карла Маркса (сказано категорично: “Никем иным, кроме Карла Маркса... папа Карло и быть не может”), а в марионетке, которая родится из обструганного полена, — пролетариат. Все эти соображения по поводу кукольного коммунизма Алексея Толстого вовсе не лишены забавности, прекрасно читались в свое время в газете и, к счастью, забывались на следующий день, когда вы решали купить в подарок ребенку красочно иллюстрированную книгу, предпочитая политически подозрительные приключения Буратино благонравной истории Пиноккио.

Надо отдать должное, Олег Давыдов прекрасно умеет актуализировать классику и использовать литературу как вспомогательный материал в газетной эссеистике. Когда кругом талдычат о реформах, он может прочесть “Анну Каренину” Толстого как роман о реформах — военной, земельной, административной, увидев в основных героях ее олицетворение. Когда наступает год собаки — вспомнить об “атмосфере святочного магизма” в “Спекторском” Пастернака и связать это с “Собачьим сердцем” Булгакова, истолкованным как своего рода святочная история (к чему дает повод и хронология действия — “процесс очеловечения (Чугункина. —

А. Л.)… заканчивается к концу святок”). А в канун Пасхи Давыдов может опубликовать статью о “Двенадцати стульях” Ильфа и Петрова, обнаружив в романе никем ранее не отмеченную привязку сюжета к празднику Пасхи и истолковав сокровище, которое ищут предприимчивые герои, как “символ погребенного тела”, которое воскресает, превращаясь, если кто помнит, — в клуб. Разницы между клубом и Христом психоаналитик, похоже, не ощущает.