Новый Мир ( № 6 2008)

В условиях войны (а на этих землях шли военные действия и в Первую мировую, и в Гражданскую) среди перемешанного до неразличения “мирного населения” и членов всевозможных военных формирований с нормами произошло, как видно, следующее. Нормы, не только разрешающие войску в случае войны убивать солдат противника, разрушать или брать в качестве трофея имущество врага, но прямо предписывающие такие действия и трактующие их как доблесть, распространились, так сказать, в две стороны. Во-первых, такое право воюющей армии стали присваивать себе демобилизованные или бежавшие с фронта солдаты, а также и не бывшие на фронте “мирные жители”, соединяясь в отряды-банды, а то и просто сходясь на дни или часы для погрома. Во-вторых, в качестве врага и вражеского населения были признаны гражданские лица, граждане своей страны (но не своей нации и веры). Это новое состояние норм оправдывает производимые убийства и насилия, поджоги и грабежи, более того, делает их социально одобряемыми действиями.

Именно наличие у погромщиков сознания/ощущения не только фактической ненаказуемости, но и оправданности своих действий отличает погромы от общественно осуждаемых криминальных проявлений, таких, как хулиганство и бандитизм, с одной стороны, и военных действий, предполагающих санкционированные законом и общественной моралью человекоубийства и разрушения — с другой. Эта проблема “социально разрешенного насилия” стоит как в отношении исторических событий, описанных в книге, так и в отношении многих процессов, происходящих в наши дни.

Такие действия невозможны, если власти всех уровней ориентированы на соблюдение закона и поддержание порядка. В книге многочисленны примеры, когда смена одной власти на другую, твердо настроенную против погромов, их немедленно прекращала. (В роли такой власти выступали и красные, и белые.) Но коль скоро речь идет о состоявшихся погромах, то все они без исключения имели место либо при попустительстве властей, либо при полном безвластии. Последнее — в обстоятельствах Гражданской войны, — как известно, случалось часто. Но то, что зовется безвластием, в момент налета имело иной характер. Зашедшая в село банда из нескольких человек и оказывалась фактически сама — временной властью и сама же организатором и исполнителем погрома.