Новый Мир ( № 6 2010)

Сюжет статьи — защита Твардовского от трех обвинений: в трусости, запойном пьянстве и гордыне. Солженицына Лакшин обвиняет во лжи и черной неблагодарности. Позиция же Солженицына — это позиция победителя: НМ разгромлен, иных уж нет, другие рассеяны, а Солженицын добился мировой славы. Его убеждения основаны на русском национализме, православии и монархизме, свой этатистский ретроидеал он прописывает жирно и с этой позиции обрушивается на НМ.

Лакшин, признавая пьянство Твардовского, отрицал трусость и гордыню»

[16].

Кстати, о пьянстве в своих «Рабочих тетрадях» Твардовский пишет так:

«...поехал в Рязань читать роман Солж[еницы]на, пробыл там 3, 4 и 5-го вернулся. Соседство с моим вагоном вагона-ресторана (правда, подготовка была уже и в Рязани) внесло путаницу дня на три, а там День победы, словом — провал недельный. Но с тех пор всё хорошо»[17]

. Надо сказать, что писать о собственном пороке мало кому удается. Человек творческий часто начинает себя оправдывать, свой порок романтизируя. Пьянство, скажем, предстает какой-то схваткой с мирозданием, в которой непременно нужно проявить какую-то удаль и обязательно пострадать. Или, наоборот, человек начинает каяться, будто Раскольников на площади, валяться в грязи — что еще хуже.

Твардовский счастливо избежал этих крайностей, хотя и пил крепко.

Но вернемся к упомянутой статье Золотоносова. Он заключает: «И именно из логики, фундированной полемикой с самодержавно-православно-нацио­налистическим идеалом, смежным с ксенофобией и антисемитизмом, Лак­шин выходит на защиту не столько даже революционно-демократического, сколько социалистического идеала, в который редакция НМ будто бы искренне верила: „Конечно, ‘Новому миру’ было на чём сойтись с Солженицыным. Намтоже не нравился казенно-бюрократический социализм, мы защищали человеческую правду против формальной, мы приходили в содрогание от ужасов сталинского лагеря и протестовали, где могли, против изощрённых форм общественного лицемерия. Но мы верили в социализм как в благородную идею справедливости, в социализм с человеческим нутром, а не лицом только. Для нас неоспоримы были демократические права личности”»

[18].

Если внимательно перечитать «Бодался теленок с дубом», то от этого чтения остается очень странное впечатление: Солженицын в своем мессианстве похож на человека, который стоит перед мытарем и зло его распекает:

— Ты что? Ты не бросил под ноги деньги и не пошёл за мной? А? В глаза смотреть! Что мычишь?