Его черный свитер был протерт на локтях по-настоящему, а не с искусственными заплатами, как у меня. Я подумал, что ему, наверное, холодно стоять вот так, налегке, и посторонился, пропуская его.
— А где Недочка? — Он озирался посреди пустой комнаты, откуда исчезли все следы ее присутствия.
— Уехала, — сказал я сквозь зубы.
— Ну да. — Он задумчиво кивнул. — Я просто думал… Значит, все уже кончилось?
Я хотел ему сказать, что это не его дело, но промолчал. Подумал, что тогда он обидится и уйдет. А мне придется сидеть и ждать утра.
— Да, — сказал я, — все закончилось. Кофе хотите?
— Хочу.
Я налил ему и себе еще кофе.
— Вы изменились, — сказал он.
Я вспомнил, как признавался ему, что не могу есть на людях. В тот вечер, когда появилась Рогнеда.
— Стали старше. Есть люди, которые взрослеют медленно. Это еще не худший случай. Некоторые не взрослеют вообще.
Наверное, он прав. Наверное, папа всю свою жизнь так и оставался перепуганным мальчишкой. Хвастливым подростком. Ему хотелось, чтобы пришел кто-то большой, взрослый, и уладил все его неурядицы, и спас его от одиночества и темноты. Пришел Сметанкин.
— И что вы собираетесь делать?
— Уеду, — сказал я, — искать Агарту. Мой прадедушка искал Агарту, а я чем хуже?
— Агарту? — удивился он. — Почему Агарту?
— Есть такой Иван Доржович Цыдыпов. У него остались дневники прадедушки. Так вот, он вроде организует экспедицию. По следам профессора Кржижановского.
— Не связывайтесь с ним, — сказал сосед Леонид Ильич, — нет у него никаких дневников. Это жулик. Проходимец от науки. Бывают такие.
Мне стало стыдно.
— Я пошутил. Куда я поеду? У меня отец в больнице.
— Сочувствую, — сказал он, — так ваш прадедушка ходил в Агарту?
— Вроде бы. Цыдыпов так сказал.
— Цыдыпов жулик, — повторил он, — но если так… Да, теперь я понимаю. Знаете, зачем туда так рвались нацисты? Они надеялись призвать Диониса. То есть Дионис — это позднейшее. Просто одно из воплощений Ахила. Хоммель об этом писал.
— Агарта в Монголии. При чем тут Ахилл?
По ногам тянуло холодом. Надо будет подрегулировать отопление.