Новый Мир ( № 8 2006)

18Интересно отметить, что известный историк русской Церкви А. В. Карташев в книге “Воссоздание Св. Руси” (1956) посчитал украинско-белорусские братства ХVI — ХVII веков образцом того, как могли бы объединиться миряне для восстановления позиций право­славия в будущей постсоветской России.

19Схожую роль сыграли “низы” во Франции ХVI — ХVII веков, где не только дворянство и буржуазия, но и католические иерархи в очень значительной своей части склонялись к кальвинизму. Некоторые французские историки считают, что только неприятие крестьянством новой веры удержало Францию в лоне католичества.

20Сама по себе риторика была тогда в великой чести. Как пишет неустановленный автор, “то было время, когда риторика казалась могущественною силою, ничуть не меньшею, как могущество власти” (Б. а. “Очерк литературной истории малорусского наречия в ХVII веке”. Киев, 1889, стр. 144). А слово, произнесенное по-латыни, получало особую весомость, даже если оставалось совершенно непонятным.

21Авторитет латыни как “правильного” языка еще очень долго сохранялся на Украине. В воспоминаниях Лескова (“Печерские антики”), относящихся к середине ХIХ века, некий выпускник иезуитской школы, почему-то ставший квартальным, встречаясь на киевском базаре (!) с униатским попом, громко говорил с ним по-латыни, не желая прибегать к “наречию плебеев”, то бишь

мове.

22Н. С. Трубецкой писал: “Древнерусские письменные тексты мало что дают для изучения развития живого языка: консервативная орфография, влияние южнославянских образцов и искусственного, традиционного произношения церковнославянского языка часто не позволяют установить время наступления важнейших звуковых изменений при опоре исключительно на анализ письменных текстов” (Трубецкой Н. Избранные труды по филологии. М., 1987, стр. 144).

23Кто, кроме специалистов, может объяснить, что значат такие русские слова ХVII века, как “звозник”, “шепотник”, “межда”, “утерплины” или “бридость”? А вот соот-ветствующие малороссийские слова “возница”, “наушник”, “межа”, “мозоли”, “мерзость” давно воспринимаются как русские. И таких слов очень много. Примечательно, что некоторые грубые русские слова находят более деликатные малороссийские эквиваленты, например, “блядословие” переводится как “мова никчемная”.

24Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991, стр. 56.

25Подробнее я писал об этом в статье “Революция продолжается?” — “Посев”, 2006,  № 1.

26И которая сейчас, похоже, излишне довольна собою,  что явствует из следующих строк поэта Василя Кухты: