Новый Органон

Теперь о дерзости нашего предприятия. Конечно, если кто-либо берется при помощи твердости руки и силы глаза провести более прямую линию или описать более совершенный круг, чем кто-либо другой, то здесь речь идет о сравнении способностей. Но если кто объявит, что он при помощи линейки или циркуля сможет провести более прямую линию или описать более совершенный круг, чем кто-либо другой посредством одной лишь силы глаза и руки, то он, конечно, отнюдь не хвастун. И вот то, о чем мы говорим, не только имеет место в этой нашей первой и начальной попытке, но относится также и к тем, которые будут заниматься этим впоследствии. Наш путь открытия наук почти уравнивает дарования и мало что оставляет их превосходству, ибо он все проводит посредством самых определенных правил и доказательств. Итак, это наше открытие (как мы часто говорили) – скорее дело некоего счастья, чем способности, и скорее порождение времени, чем дарования. Ведь, действительно, случайность имеет значение не менее в человеческих размышлениях, чем в трудах и делах.

СХХIII

Итак, следует сказать о нас самих то, что сказано кем-то в шутку и здесь очень хорошо подходит к делу: «Не может статься, чтобы одно и то же думали те, кто пьет вино, и кто воду»98

. Прочие люди, как древние, так и новые, пили в науках простую влагу, словно воду, которая или сама собой проистекает из разума или почерпнута логикой, как колесом из колодца. Мы же пьем и предлагаем влагу, полученную от бесчисленных вполне зрелых лоз, сорвав с них и собрав виноград, затем выжав сок и наконец очистив его и дав отстояться в сосуде. Итак, нет ничего удивительного в том, что у нас расхождение с другими.

СХХІV

Возразят, конечно, и следующее: мы и сами неправильно и не наилучшим образом определили мету и цель наук (в чем мы упрекаем других). Ведь созерцание истины достойнее и выше всякой полезности и величия дел; а это длительное и беспокойное пребывание среди опытов и материи и в потоках частных явлений как бы приковывает разум к земле или скорее низвергает его в какую-то преисподнюю смятения и замешательства и отдаляет и отвращает его от безмятежности и покоя отвлеченной мудрости (как от состояния много более божественного). Мы охотно соглашаемся с этим соображением, и к тому, на что нам указывают как на предпочтительное, мы особенно и прежде всего стремимся. Ибо мы строим в человеческом разуме образец мира таким, каков он оказывается, а не таким, как подскажет каждому его мышление. Но это невозможно осуществить иначе, как рассеканием мира и прилежнейшим его анатомированием. А те нелепые и как бы обезьяньи изображения мира, которые созданы в философиях вымыслом людей, мы предлагаем совсем рассеять. Итак, пусть знают люди (как мы говорили выше), каково различие между Призраками человеческого разума и Идеями Божественного разума. Те не что иное, как произвольные отвлечения, эти же, действительно, знаки создателя на созданиях, запечатленные и определенные в материи посредством истинных и отменных черт. Итак, истина и полезность суть (в этом случае) совершенно одни и те же вещи. Сама же практика должна цениться больше как залог истины, а не из-за жизненных благ.

СХХѴ