'Новый русский' и американка

Между тем часы показывали начало пятого... Все-таки долго мы с ним барахтались здесь в память о несчастном императоре Тиенг-Тоонг-Тай-Оанге...

...Я, было, откусила от банана, вдохнула глубоко, словно бы освобождаясь от всякого неурочного дурмана... Но тут на глаза мне попалась брошенная узконосая туфля... моя собственная, между прочим, ничем особо не примечательная. И вдруг именно эта лазоревая туфля вызвала в моей памяти образ принца Уэльского, мужа принцессы Дианы, его худую фигуру, его довольно обыкновенное лицо, но с таким поразительно длинным, предвещающим носом... Я где-то когда-то читала, что именно нос на лице мужчины дает наиболее точное представление о... ну да вы, должно быть, меня понимаете... И я тотчас сама себе удивилась: "Как это так, текут последние часы перед приходом в токийский порт, а я вожусь здесь с каким-то малокалиберным корейцем, в то время как мое тело рассчитано на полноценную мужскую плоть!" И так мне в эту же минуту захотелось иметь рядом английского принца, от которого, как пишут газеты, отворачивается привередливая принцесса Диана, предпочитающая узкие юбки... Так мне захотелось его всего-всего, все его мужские особенности ощупать своими чуткими женскими руками... Вообще, если признаться, я почему-то ещё ни разу не спала ни с одним принцем. Даже с лордом не спала.

Разумеется, я имею в виду натурального английского лорда, а не тех нуворишей, которые срочно прикупают себе эти титулы.

Да ведь, с другой стороны, мне каких-то двадцать восемь - вся жизнь впереди!

И ещё мне захотелось, чтобы принц Чарльз осыпал меня маргаритками в росе и, слегка подрагивающую от легкого озноба, накрыл своим пылающим от страсти, от восторга телом... А дальше, дальше...

Нет, нет, нет, даже обладание мужем привередливой принцессы Дианы не сделало бы меня по-настоящему удовлетворенной и счастливой. Мне, конечно же, никто не мог заменить "нового русского", посмевшего грубо бросить: "Пошла вон!"

Но почему он так поступил, именно так? Вот загадка... распаляющая воображение... К тому же, как вы, конечно, помните, дорогой читатель, этот "новый русский" решительно и бесповоротно отверг от себя малейший намек на гомосексуализм...

Что бы все это значило? Что?!

Я накинула поверх золотистого летучего пеньюара свою большую испанскую черно-золотую шаль и вышла в коридор, поднялась на палубу, прошла к корме... Белая накипь пены за бортом бурлила и непрекращающемся азарте и кураже, и я невольно почувствовала близость с ней... Именно с ней. Не с мертвой же плоской водой бассейна... не со скучной же тушей шлюпки, намертво привинченной сбоку парохода...

Я была одна здесь и словно бы на всем пароходе... Только я, звезды, пароход и море... Какая-то непонятная гордость охватила меня, а следом стало страшновато. А ну как и впрямь весь пароход, а главное, а самое-то невосполнимое, вся его мужская половина вымерла внезапно от какого-нибудь неизвестного, стремительно действующего вируса? И как же я? И куда же я?! Сидеть с престарелой тетей Элизабет под жасминовым кустом в штате Дакота?

Меня всю так и передернуло. Особенно почему-то от видения застывших теней на дорожках тетиного сада. От жучка-импотента, рассеянно ползущего по коре бука. От скукоженной, утомившейся жить и желать желтой розочки.

- Ах, где ты, принц Чарльз! - машинально, глядя на звезды, произнесла я.

И надо же такому случиться - ко мне шагнула довольно высокая фигура. И мне так почему-то захотелось, чтобы эта фигура оказалась именно принцем Чарльзом, что я закрыла глаза, и все дальнейшее проделывала с закрытыми глазами, что, между прочим, не помешало ничему остальному.

- Как вы прекрасны в этом звездном сиянии! - воскликнул приятный баритон.

- Я это знаю, - призналась я смело.

- Вы совершенно особенная женщина, - продолжал ворковать обольстительный мужской баритон. - Хотя бы потому особенная, что ни одна женщина не способна выйти на палубу в пять часов утра, чтобы любоваться звездами и тем более угадать, как меня зовут.

- Так вы и есть принц... Чарльз? - поинтересовалась я, чувствуя, как все мои жилочки и кровеносные сосуды напрягаются и перенапрягаются.

- Положим... принц, - почти уверенно ответили мне. - Но то, что Чарльз, - несомненно.

- А может быть, всего лишь Чарльз Дарвин? - сострила я. - Этот очередной дуралей мужского пола, который решил, что мы все - вчерашние обезьяны и не более того.

- Не беспокойтесь, я значительно моложе, - был ответ.

По обыкновению я принюхалась. Грустно было бы, если мое желание, рассчитанное на раннее утро в Японском море, оказалось бы не созвучно предлагаемому набору запахов.

Но, слава Богу, мой нечаянный принц Чарльз пах мускусом, хорошим вином и чуть-чуть кориандром. Но его подмышки, как я тут же прозорливо предположила, должны были отдавать можжевельником в смеси с ароматом испанского хлеба.

Так оно и оказалось... Но это после, потом. А пока я почувствовала, как мою талию в золотистом, летучем на ходу пеньюаре обхватила пара крепких, уверенных мужских рук... Я услыхала над самым ухом горячий, настойчивый шепот:

- Бросимся в бассейн! Сейчас же!