НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ИСТОРИЮ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА

Укажу прежде всего на неправильность датировки нашего счета от «Рождества Христова». Не говоря уже о том, что в настоящее время отвергается существование такого человека, а тем более бога, само «Рождество Христово» датируется теологами 25 декабря, тогда как год начинается ими же самими на одну неделю позднее, 1 января. Уже отсюда видно, что мы считаем наш год как раз с празднования памяти христианской литургии Великого царя (Василия Великого по–гречески), отмеченной 1 января. А средневековые и позднейшие византийцы начинали свой год с 1 сентября, т. е. действительно со дня памяти «Иисуса», но только не Иисуса Христа, а Иисуса Навина (т. е. по–еврейски Спасителя Пророка). Память этого Иисуса, введшего народ божий «в обетованную землю», действительно и празднуется до сих пор христианами 1 сентября, чем отмечается начало византийского (восточного) нового года, и тем самым показывается, что на Востоке Иисус Христос считался просто «пророком» (Иисусом Навином по–еврейски).

Что же касается до начала года с 1 марта, то оно является, по–видимому, чисто философским, и основано, вероятно, на том, что в этот день «сотворил бог небо и землю». А так как начало мира могло быть не иначе, как в «весеннее равноденствие» (тогда еще не знали, что на южном полушарии Земли это — осеннее равноденствие), то, очевидно, счет такой был придуман, когда весеннее равноденствие приходилось на 1 число, какого–то еще не юлианского календаря.

Поднимается вопрос: если в какой–либо летописи мы имеем ряд событий, датированных не только в годах, но также и в днях юлианских месяцев, допускающих математическую проверку благодаря их вычислимости по солнечным и лунным затмениям и т. д., то не можем ли мы не только проверить тут факты, но и определить, по какому началу года автор вел свое летоисчисление? Ответ на это у нас совершенно определенный:

— Можем.

Ведь все наши вычислительные таблицы до григорианской реформы 1582 г. у католиков, и вплоть до XX века у восточных христиан, даны в юлианском счете по январскому началу года.

Поэтому:

1) Если большинство указанных в данной летописи по разным месяцам событий совпадают день в день с нашим их вычислением, то и автор считал события по юлианскому январскому календарю, а частичные беспорядочные уклонения должны быть отнесены или к опискам, или к фантазерству автора.

2) Если в значительном большинстве случаев события от марта до декабря включительно оправдываются вычислением, а в январе и феврале наше вычисление относит их к следующему году, то автор начинал свой год с марта по наложению А (оно дано на табл. I на примере 1000 мартовского года, который налег на 1000 нашего январского счета от марта до декабря, а в январе и феврале уже на следующий 1001–й год), что обозначено +1.

3) Если наше вычисление дает годы на 1 меньшие летописных (-1) от марта до декабря, а в январе и феврале оба счета совпадают, то год автора начинался с марта по наложению Б (табл. I).

4) Если даты автора оправдываются нашими вычислениями только от января до августа включительно, а от сентября до декабря наше вычисление дает годы на 1 менее (-1), то год автора начинался с сентября по наложению Б (как это и показано на таблице II для 1000 года сентябрьского счета).

5) Если оправдываются нашим вычислением только даты автора от сентября до декабря включительно, а от января до июля включительно наше вычисление дает годы на 1 большее (+1), чем показано у автора, то год автора начинался с сентября по наложению А (табл. II).

Рассмотрим с этой точки зрения наши основные русские летописи.

Прежде всего отмечу, что при первом же чтении их мне бросилось в глаза, что вся ономастика месяцев в них латинская: те же самые январи, феврали, марты и так далее, как и у латинских классиков. Значит, календарь (на котором (заметьте!) основан весь обиход ежегодной деятельности людей!) пришел в наши летописи не из Византии, а из Итальянского Рима. Но у классиков–латинян, как я уже сказал, год начинался с марта, остатком чего являются названия последних месяцев: сентябрь (т. е. по латыни — седьмой), октябрь (т. е. восьмой), ноябрь (т. е. девятый) и декабрь (т. е. десятый), так что двенадцатым приходится февраль, а первым март. А у византийцев год начинался с сентября и, вследствие этого, начало византийского юлианского года приходится на половину года классического: таким образом, наше январское начало есть среднее между обоими прежними.

Таблица I.

Два возможные наложения мартовского (классического латинского) года на соседние

друг с другом январские годы нашего современного счета (на примере наложения

1000–го Мартовского года на 1000–й Январский с захватом концов соседних лет)