Нож

– Ну, скажем так: это была смесь личных амбиций и идеализма. Но я уже не помню пропорции.

– Давайте тогда поговорим о возвращении домой. Что вам лучше всего в связи с этим запомнилось?

Бор криво улыбнулся:

– Моей жене все время приходилось меня перевоспитывать. Напоминать, что я не должен отвечать «принято» на ее просьбу купить в магазине молока. Что мне следует нормально одеваться. Понятное дело, если ты годами из-за жары не носил ничего, кроме полевой формы, то потом костюм кажется немного… тесноватым. И еще жена напоминала мне о том, что на публичных мероприятиях ожидается, что я буду в качестве приветствия пожимать руку не только мужчинам, но и женщинам, даже тем, что в хиджабах.

– Может, поговорим об убийствах?

Бор поправил галстук и посмотрел на часы, потом медленно и глубоко вздохнул:

– А надо?

– У нас еще есть время.

Бор на мгновение закрыл глаза, потом снова открыл их.

– Убийство – это сложно. И очень просто. Когда мы отбираем солдат в элитный спецназ, они должны не только соответствовать определенному набору физических и психологических требований. Они должны быть в состоянии убивать. Так что мы ищем людей, которые умеют дистанцироваться от убийства. Вы наверняка видели фильмы и телепрограммы о наборе в войска специального назначения вроде «Курсов рейнджеров». Там больше всего говорят об управлении стрессом, о том, как оставаться боеспособным, не имея достаточного количества еды или возможности поспать. В те времена, когда я еще служил рядовым, мало фокусировались на убийстве, на способности солдата отнять чужую жизнь и потом жить с этим. Сейчас мы знаем больше. И понимаем: тому, кому предстоит убивать, следует познать самого себя. Он не должен удивляться собственным чувствам. Неправда, что убить существо одного вида с тобой неестественно, на самом деле все обстоит как раз наоборот. В природе такое происходит постоянно. Не подумайте, я вовсе не хочу сказать, что надо лишать жизни любого, кто вызывает у тебя неприязнь. Разумеется, надо сдерживать себя, на то мы и люди. Но с другой стороны, то, что ты в состоянии убить, – это признак психического здоровья, это демонстрирует способность к самоконтролю. Если у солдат моего спецподразделения и было что-то общее, так это то, что все они относились к убийству с полным спокойствием. Но тому, кто хотя бы одного из них назовет психопатом, я дам в нос.

– Всего лишь в нос? – уточнил психотерапевт, криво улыбаясь.

Бор не ответил.

– Мне бы хотелось, чтобы вы прямо рассказали, в чем ваша проблема, – произнес Мадсен. – Вам приходилось убивать. И во время нашей предыдущей беседы вы назвали себя монстром – вот, у меня записано. Но в тот раз вы не захотели поговорить об этом.

Бор кивнул.

– Я вижу, вы сомневаетесь, а потому еще раз повторю: я обязан соблюдать врачебную тайну, так что бояться абсолютно нечего.

Бор вытер лоб тыльной стороной ладони.

– Я знаю, но прямо сейчас время поджимает, у меня назначена встреча по работе.

Мадсен кивнул. Обычно, помимо чисто профессионального любопытства, необходимого для определения корня проблемы, он редко интересовался историей пациента per se[31]. Но в этом случае дело обстояло иначе, и он надеялся, что сумел скрыть разочарование, услышав подобный ответ.

– Хорошо, тогда на сегодня достаточно. Если вы принципиально не хотите обсуждать эту тему…

– Я хочу поговорить об этом, я… – Бор замолчал и застегнул пиджак. – Я должен с кем-нибудь поговорить об этом, иначе…

– Увидимся в понедельник, в это же время?

Да, ему необходимо купить кушетку. А может, еще и оборудовать кабинку для исповеди.

– Надеюсь, ты любишь крепкий кофе? – прокричал Харри в гостиную, разливая воду из чайника по кофейным чашкам.

– А сколько у тебя всего пластинок? – прокричала в ответ Кайя.

– Около полутора тысяч. – Рукам стало горячо, когда он просунул пальцы в ручки чашек. Тремя быстрыми широкими шагами Харри переместился из кухни в гостиную. Кайя стояла на диване на коленях и копалась в коллекции винила на полке.

– А если точнее?

Уголок рта Харри приподнялся в подобии улыбки.

– Одна тысяча пятьсот тридцать шесть штук.

– Как и все мальчики-невротики, ты, конечно, расставил пластинки в алфавитном порядке, по фамилиям исполнителей. Но вот в пределах одного певца или группы я что-то системы не вижу. Там они у тебя стоят не в хронологическом порядке, по дате выхода.

– Нет, – сказал Харри, опустил чашки на журнальный столик рядом с компьютером и подул на пальцы. – Система есть: они расставлены в том порядке, в каком я их приобрел. Последняя купленная пластинка – крайняя слева.

Кайя рассмеялась:

– Любопытная логика!

– Бьёрн говорит, что я ненормальный, потому что больше никто, кроме меня, так не делает. – Он уселся на диван, она опустилась рядом с ним и сделала глоток кофе.

– Мм…

– Замороженно-высушенный кофе из только что открытой банки, – сказал Харри.

– Я уже и забыла, как это вкусно, – засмеялась она.

– Что? Неужели с тех пор никто не угощал тебя этим напитком?

– Ох, Харри, похоже, только ты один и знаешь, как надо обращаться с женщинами.