Нож

– Она была хазарейкой, – фыркнул Гленне. – Бор знал, что это дело не войдет в число приоритетных, как это произошло бы, окажись потерпевшая пуштункой. Ладно, мы все-таки сделали вскрытие и обнаружили остатки флуни-чего-то-там. Это вещество мужчины подмешивают в напитки женщинам, которых собираются изнасиловать.

– Флунитразепам, – сказала Кайя. – Вроде рогипнола.

– Именно. Неужели, по-вашему, афганец станет тратить деньги на то, чтобы опоить женщину, перед тем как ее убить? Абсурд!

– Хм…

– Понятно, черт возьми, что тут замешан иностранец! – Гленне стукнул ладонью по столу. – Было ли дело раскрыто? Конечно нет.

– Вы считаете… – Харри отпил кофе. Сперва он хотел сформулировать вопрос более обтекаемо, но, подняв глаза и встретившись взглядом с Йорном Гленне, передумал и спросил прямо в лоб: – Считаете, что за убийством мог стоять Руар Бор и он намеренно поручил вести следствие тем, у кого было меньше всего шансов его поймать? Вы поэтому захотели с нами поговорить?

Гленне заморгал и открыл рот, но ответа не последовало.

– Послушай, Йорн, – сказала Кайя. – Нам известно, что Бор рассказал своей жене, что убил кого-то в Афганистане. Кроме того, я разговаривала с Яном…

– А кто это?

– Инструктор спецназа. Такой высокий, светловолосый…

– А, помню, тот, что потерял от тебя голову. Еще один!

– Речь не об этом, – сказала Кайя, скромно опустив глаза, и Харри разгадал ее маневр: таким образом она хочет подтолкнуть словоохотливого Гленне к еще большей откровенности. – Так вот, Ян говорит, что в их регистре за Бором не значится ни confirmed, ни claimed kills[34]

. Как главный командный чин, он, конечно, не так часто бывал на боевых операциях, но факт остается фактом: в его послужном списке и в предыдущие годы убийств тоже не зарегистрировано, хотя тогда Бор фактически находился в зоне боевых действий.

– Я знаю, – кивнул Гленне. – Спецназ официально не был в Басре, но Бор проходил там обучение в американском лагере. По слухам, на его глазах разворачивался не один бой, но он тем не менее, так сказать, остался девственником. И лишь единственный раз Бор худо-бедно участвовал в военных действиях в Афганистане. Помнишь тот случай, когда сержанта Воге захватил талибан?

– Ну еще бы! – кивнула Кайя.

– Что за случай? – заинтересовался Харри.

Гленне пожал плечами:

– Бор и Воге, находясь в длительной поездке, остановились посреди пустыни, потому что сержанту приспичило сходить по-большому. Сержант зашел за груду камней и… пропал. Когда Воге не вернулся через двадцать минут и не откликнулся на зов, Бор, как указано в его рапорте, вышел из машины и отправился на поиски. Но я совершенно уверен, что на самом деле он остался в машине.

– Почему?

– Да потому, что дело происходило в пустыне. Один или два крестьянина из талибана с простыми ружьями и ножами наверняка прятались за той грудой камней и поджидали, когда туда придет Бор. И Бор, конечно, об этом знал. Как знал и то, что в пуленепробиваемом автомобиле на открытом пространстве он был в безопасности. Он прекрасно понимал, что свидетелей нет, уличить его во лжи будет некому. Так что Бор просто-напросто запер двери и связался с лагерем. По словам военных, если я правильно помню, от лагеря до того места добираться часов пять, не меньше. Спустя два дня в нескольких часах езды на север от места происшествия афганские военные нашли на асфальте кровавый след, растянувшийся на несколько километров. Случается, талибы пытают своих пленников, привязывая их к повозкам. А перед деревней, расположенной еще севернее, на палке у дороги торчала голова. Асфальтом с нее содрало лицо, но анализ ДНК, проведенный в Париже, подтвердил, что голова точно принадлежала сержанту Воге.

– Хм… – Харри покрутил в руках чашку. – Скажите, Гленне, вы так думаете о Боре, потому что сами на его месте поступили бы точно так же?

Офицер военной полиции пожал плечами:

– У меня нет иллюзий. Все мы люди и выбираем путь наименьшего сопротивления. Но не я был на его месте.

– И что?

– А то, что я сужу других так же строго, как судил бы и себя. Может быть, Бор тоже терзался угрызениями совести. Для командира терять своих людей очень тяжело. В общем, после этого случая Бор изменился.

– Значит, вы думаете, что Бор изнасиловал и убил свою переводчицу, однако сломался он по другой причине – потому что его сержанта захватил талибан?

Гленне пожал плечами:

– Как я уже говорил, мне не дали расследовать это дело, поэтому все, чем я располагаю, – это гипотезы.

– И какова же наиболее убедительная из них?

– Изнасилование было прикрытием, преступник хотел, чтобы все выглядело как убийство на сексуальной почве. Это заставило бы полицию искать в первую очередь среди обычных подозреваемых, извращенцев. А их в Кабуле очень немного.

– Прикрытием для чего?

– Для того, что задумал Бор на самом деле. Ему непременно надо было кого-нибудь убить.

– Кого-нибудь?

– У Бора, как вы помните, не было на счету ни одного убийства. А для спецназовцев это большая проблема.

– Серьезно? Неужели они настолько кровожадные?