Нож

– В Кабуле служило не очень много норвежцев, и я поговорила почти со всеми, кого знала там. Мне показалось, что Гленне – единственный, кто может рассказать нам что-нибудь интересное.

Девушка за стойкой показала, куда им идти дальше. Скрип подошв о твердый пол и стук шариков для пинг-понга достигли их ушей еще прежде, чем они завернули за угол и оказались в большом просторном помещении, где два десятка людей, преимущественно мужчин, склонялись и крутились в танце каждый со своей стороны зеленого стола для настольного тенниса.

Кайя направилась к одному из них.

Двое мужчин перекидывали друг другу шарик по диагонали через сетку, каждый раз по стандартной схеме: удар справа и закручивание шарика. Они почти не шевелились, только повторяли одно и то же движение: наносили удар согнутой рукой, немного разгибая кисть, при этом громко топая. Шарик летал так быстро, что рисовал белую линию между двумя соперниками, которые оказались запертыми в этой дуэли, как в зависшей компьютерной игре.

И вот одна из подач оказалась слишком сильной, и шарик, подскакивая, покатился по полу между столами.

– Черт! – воскликнул проигравший, спортивный мужчина лет сорока или пятидесяти, в черной повязке на седых, подстриженных по-военному коротко волосах.

– Ты не просчитываешь кручение, – сказал второй игрок и ушел за шариком.

– Йорн! – позвала Кайя.

– Кайя! – осклабился теннисист в повязке. – Рад тебя видеть.

Они обнялись. Кайя представила мужчин друг другу.

– Спасибо, что согласились встретиться с нами, – сказал Харри.

– Кто же откажется встретиться с этой прелестной фрёкен? – галантно произнес Гленне, в глазах которого до сих пор светилась улыбка, и пожал руку Харри с такой силой, что можно было подумать, будто он бросает ему вызов. – Но если бы я знал, что она приведет с собой, так сказать, дублера…

Кайя и Гленне рассмеялись.

– Давайте выпьем кофе, – предложил он и положил ракетку на стол.

– А как же твой партнер? – спросила Кайя.

– Это мой тренер. Он куплен и оплачен, – ответил Гленне, показывая им дорогу в кафе. – Мы с Коннолли этой осенью встретимся в Джубе, и я должен быть готов.

– Это наш американский коллега, – объяснила Кайя Харри. – Они вели бесконечный поединок по настольному теннису все то время, что мы были в Кабуле.

– А не хочешь поехать со мной? – спросил Гленне. – У твоей конторы наверняка найдется там для тебя работа.

– В Южном Судане? Как там сейчас обстановка?

– Да как и раньше. Гражданская война, голод, конфликт между динка и нуэрами, каннибализм, групповые изнасилования. А уж оружия у них там больше, чем во всем Афганистане.

– Пожалуй, я подумаю, – сказала Кайя, и по выражению ее лица Харри понял, что она не шутит.

Они взяли кофе в похожем на столовую кафе и уселись за столик у грязного окошка с видом на мельницу Бьёльсен-Валсемёлле и реку Акерсельва. Йорн Гленне заговорил сам, еще до того, как Харри и Кайя стали задавать ему вопросы.

– Я согласился встретиться с вами, потому что здорово поругался с Руаром Бором в Кабуле. Там изнасиловали и убили женщину, которая была его личной переводчицей. Хазарейку. В общей массе хазарейцы – это простые бедные крестьяне без образования. Но эта молодая женщина, Хела…

– Хала, – поправила его Кайя. – В переводе это значит «ореол вокруг полной луны».

– …самостоятельно выучила английский и еще более или менее французский. А также изучала норвежский. Ну просто удивительные способности к языкам. Ее нашли прямо возле дома, где она жила вместе с другими женщинами, работавшими на коалицию и гуманитарные организации. Да ты ведь тоже жила там, Кайя.

Кайя кивнула.

– Мы подозревали талибов или кого-нибудь из односельчан этой девушки. Как вам известно, понятие чести высоко чтится суннитами, а еще сильнее хазарейцами. А ведь Хала работала на нас, неверных, общалась с мужчинами и одевалась в западную одежду – этого вполне могло хватить для совершения показательного убийства.

– Я слышал об убийствах чести, – сказал Харри. – Но изнасилование чести?

Гленне пожал плечами:

– Одно могло повлечь за собой другое. Но кто знает? Бор всячески препятствовал нашему расследованию.

– Вот как?

– Труп обнаружили в непосредственной близости от дома, охрану которого обеспечивали мы. И все же Бор передал расследование местной афганской полиции. Когда я выразил протест, он заявил, что в задачи военной полиции – в данном случае речь шла обо мне и еще об одном человеке – входит оказывать содействие своему начальнику, то есть ему, и обеспечивать правовую защиту норвежскому контингенту за границей, а не заниматься самодеятельностью. И это несмотря на то, что он прекрасно знал: афганская полиция не располагает ни ресурсами, ни техническими возможностями, которые нам кажутся вполне обычными. Дактилоскопия у них считается новомодным методом, а анализ ДНК – вообще чем-то из области фантастики.

– Бор должен был учитывать политические факторы, – вставила Кайя. – Местные жители и так уже начали выражать недовольство тем, что западные силы присвоили себе слишком много власти, а Хала была афганкой.