Нравственные основы норм уголовного права о преступлениях против личности

Как отмечают Ю. А. Дмитриев и Е. В. Шленева, биолого-медицинский аспект проблемы заключается в установлении пациентов, по отношению к которым возможно применение эвтаназии, а также применении ее к лицам, находящимся в устойчивом вегетативном состоянии.[224] При современных методах исследования диагноз больного и факт гибели мозга можно установить достаточно точно. Необходимо, чтобы диагноз устанавливался несколькими независимыми специалистами и все возможные медицинские средства оказались исчерпаны. Что касается возможности открытия аппарата либо препаратов, которые могут спасти жизнь пациенту, то это обстоятельство не играет существенной роли для конкретного пациента.

Чудовищную интерпретацию эвтаназии предложили в начале XX столетия в Германии юрист Биндинг и психиатр Гохе. Под эвтаназией они понимали уничтожение так называемых неполноценных жизней. 1 сентября 1939 г. Гитлер подписал секретный указ, согласно которому эвтаназии следовало подвергнуть все формы, которые «недостойны жизни». Вопрос о «недостойности жизни» решался врачебной «тройкой» в каждом конкретном случае. В результате этой акции было уничтожено, по разным источникам, от 100 000 до 275 000 человек. Международный военный трибунал в Нюрнберге квалифицировал эти действия как преступление против человечества.

В литературе неоднократно приводился данный пример, когда в рамках программы «Эвтаназия» в гитлеровской Германии умственно отсталые, психически больные люди и т. п. были отправлены в газовые камеры. Однако данное злодеяние ничего общего с эвтаназией не имеет. Здесь следует отметить, что принудительное лишение жизни, какими бы благими намерениями это ни диктовалось, ни при каких обстоятельствах нельзя признавать эвтаназией как таковой, ибо эвтаназия – это лишение жизни безнадежно больного прежде всего при наличии устойчивой и сознательной о том просьбы.

Вообще согласие пациента на любое медицинское вмешательство следует считать главным критерием клинических взаимоотношений.[225]

Безусловно, пациент должен быть способен понять информацию о своем здоровье, возможных методах лечения и последствиях, а также вправе после консультаций со специалистами принять или отвергнуть соответствующее решение, включая и решение об эвтаназии.

Если же больной длительное время находится в вегетативном состоянии, то вопрос о применении эвтаназии решается по просьбе его близких родственников. Противники эвтаназии часто ссылаются на то, что легализация эвтаназии приведет к различного рода злоупотреблениям со стороны лиц, желающих избавиться от своих престарелых родственников, и т. п. На наш взгляд, соблюдение определенных условий ее проведения позволит избежать возможных злоупотреблений. В частности, Ф. Фут видит выход в заключении между врачом и пациентом контракта (прижизненного завещания).[226]

Если человек имеет право на смерть, то никто не должен препятствовать ему в осуществлении данного права. К сожалению, данное право нарушается.

Во второй половине XX в. идеологию активной эвтаназии стал внедрять американский врач Джек Геворкян. Проработав длительное время в качестве паталогоанатома в различных больницах Мичигана и Калифорнии, он пришел к убеждению, что эвтаназия возможна в тех случаях, когда больному, испытывающему страдания, невозможно помочь. В 1989 г. для пациентов, которые не способны покончить жизнь самоубийством иными способами, он сконструировал аппарат, представляющий собой систему подачи анальгетиков и токсичных препаратов в кровь. Капельница начинала функционировать только тогда, когда пациент, оставшись в одиночестве, дергал за специальное кольцо.

4 июня 1990 г. с помощью такого аппарата покончил жизнь самоубийством первый пациент, страдавший болезнью Альцгеймера. За 25 лет своей активной деятельности Джек Геворкян остановил жизнь 130 больных. Освидетельствование останков 69 человек, умерших при содействии Геворкяна в Мичигане с 1990 по 1998 г., показало, что у 75 % из них не было смертельных заболеваний, а 5 % были практически здоровыми людьми. Джек Геворкян был приговорен к 25 годам тюремного заключения за прямое убийство. Даже просьбы родственников самоубийц о снисхождении не позволили Геворкяну избежать суровой уголовной ответственности.[227]

Человек должен иметь право на смерть, поскольку право на жизнь – это право не только на сохранение жизни, но и на распоряжение своей жизнью. Все, что касается нашей смерти или нашей жизни, должно зависеть от нас самих. Вопрос лишь в том, какие причины следует считать достаточно вескими для принятия решения об эвтаназии.[228]

Гуманнее помочь больному безболезненно покинуть этот мир, чем поддерживать жизнь любой ценой, несмотря на его страдания и мольбы о помощи. Как справедливо отмечает А. Н. Воронин, создалась парадоксальная ситуация: здоровый человек может по своей воле уйти из жизни, а больной, не способный на самоубийство, – не может.[229]