"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг

себя главным специалистом в технических вопросах и ревниво оберегал свое первенство, что

запрограммировало конфликт с руководителем отдела международной связи — Александром Абрамовым-

Мировым. Последний одержал победу, и немецкий инженер был отправлен во «внутреннюю ссылку» — на

хозяйственную работу в Управление делами ИККИ. Там он занимался закупками мебели и иного обору-

дования — руководство Коминтерна готовилось к переезду в новое здание на Ленинских горах, и для его

аппарата необходимо было обеспечить комфортные условия работы.

258

Гримм тихо страдал оттого, что вынужден заниматься всякой чепухой, несколько раз обращался к своему

бывшему покровителю — Иосифу Пятницкому, но до поры до времени все было безрезультатно. Пока не

подвернулся счастливый случай — принимая киноаппаратуру для нового здания Коминтерна, он

познакомился с заместителем директора студии «Мосфильм» Борисом Сливкиным. Последнему приглянулся

толковый немец, отлично говоривший по-русски, и для Гримма начался совершенно новый, хотя и очень

короткий отрезок его профессиональной карьеры — он стал сотрудником, а затем и главным инженером

советской «фабрики грез».

Мысль о том, чтобы вернуться на коминтерновский фронт не покидала его и на фронте «важнейшего из

искусств». Гримм неоднократно подавал заявления с просьбой разрешить ему выезд в Испанию или Китай

для того, чтобы помочь местным революционерам в установлении радиосвязи с Москвой. Однако

постепенно новая работа захватила его целиком — на «Мосфильм» прибывало новейшее американское

оборудование для съемки звуковых фильмов, и для того, чтобы пустить его в ход, требовались недюжинные

знания и солидный запас энтузиазма.

Позже в собственноручных показаниях, написанных на Лубянке, Гримм под давлением сотрудников НКВД

изображал болезни роста советского кинопроизводства в контрреволюционном духе. Действительно, в этой

сфере хватало и интриг, и некомпетентности, и откровенного разгильдяйства. Импортные кинокамеры и

осветительное оборудование либо поступало некомплектным и лежало на студии мертвым грузом, либо

выходило из строя, попав в неумелые руки. Процесс проявления кинопленки так и не стал автоматическим, это вело к огромному количеству брака и исчезновению «уникальных исторических сцен» вроде

выступления товарища Сталина перед своими избирателями.

И тем не менее в годы, когда Гримм работал на «Мосфильме», страна получила самые яркие

художественные кинокартины. Главный инженер ввел процесс ежедневного планирования, закрепил

оборудование за конкретными людьми, что позволило резко сократить количество аварий. Для кинофильма

«Волга-Волга» был построен специальный тонваген, хотя на такое оборудование не имелось даже проекта.

Многие из фактов, приведенных Гримом в своих показаниях, если очистить их от контрреволюционной

«упаковки», могли бы в немалой степени дополнить историю отечественной кинематографии.

По воспоминаниям знакомых его жены Марии Шавер, работавшей в Коминтерне, Мориц-Гримм пропадал на

студии с утра до вечера, ча

259

сто отправлялся туда и в выходные дни. Но дело сдвинулось с места, технический уровень советских

кинокартин в течение двух-трех лет достиг мировых стандартов. Гримм имел все основания считать себя

удачливым представителем новой советской интеллигенции — ему предоставили служебную машину, семья

получила отдельную квартиру в центре Москвы, в Большом Гнездниковском переулке.

Желание отправиться на передовую мировой революции не исчезло, но незаметно отошло на второй план,

тем более что и Коминтерн не проявлял особого интереса к своему бывшему сотруднику. Гримм продолжал

оставаться в стратегическом резерве, в ходе одного из допросов он говорил, что «мне было предложено

вести себя в Москве как на конспиративной партработе». Члену московской организации КПГ было

запрещено посещать общие партийные собрания, даже взносы он платил тайно. Однако такая секретность не

распространялась на высших руководителей германской компартии — Гримм неоднократно устраивал им

экскурсии в съемочные павильоны «Мосфильма», у него в гостях бывал Вильгельм Пик, ставший в 1935 г.

Председателем КПГ.

1937 г. вошел в историю СССР не только выходом в прокат таких замечательных фильмов, как «Петр

Первый» или «Возвращение Максима». И не столько этим. В стране полным ходом шли массовые

репрессии, они охватывали все новые группы населения, попадавшие в категорию «врагов народа». Дошла

очередь и до иностранцев, каждый из которых рассматривался в качестве шпиона, работающего на державы, враждебные Советскому Союзу. 8 марта 1938 г. был арестован и Ганс Мориц-Гримм. Первоначально просто

как выходец из Германии, хотя и получивший к моменту ареста советское гражданство. Как только был

установлен круг его знакомых, у следователей из областного Управления НКВД появился простор для

фантазии, или, используя служебный сленг, «для разворота дела». К тому моменту давно уже были

арестованы и Абрамов-Миров, и Сливкин. После невыносимых истязаний и угроз они стали давать

«чистосердечные показания». Первый признал себя резидентом нескольких иностранных разведок, второй