Ну, понеслось!

  Меня это даже не оскорбило, ни на минуту не сомневалась в его подлости. Когда нечем ответить, в ход идет разномастный "сам дурак" с обязательным унижением - "как ты это только помыслила на святое, (меня!), замахнуться?!".

  Похититель мерзко продолжал:

  - ...интересно, если бы выбирать между твоей жизнью и этого ребенка, то ты тоже так "благородно" будешь его защищать или предложишь отпустить? - и уверенность в своей подленькой правоте такая непрошибаемая - мол, в этом случае и ты предашь! Что я, не знаю, что ли?! Что ты никого кроме себя защищать не будешь?!

  Я на такое и отвечать не стала... переубедить можно только делами, но не провоцировать же его на причинение вреда ребенку!

  С серьезным видом долив себе чай, я, наконец, ответила:

  - Если в методы помощи кому-то входит похищение детей, то это жалкая расписка в полной немощи... - я скорчила уничижительную гримасу, а тон был ироничным. Прямо как у поэта: "На лицах дерзость, в сердце страх..."

   Зачем я это делала?! Просто мне все это чертовски надоело и я готова была вызвать огонь на себя... Хотя мне просто не хватало мужества выдерживать этот ад неопределенности слишком долго и я хотела покончить со всем быстрее. Не нужна, так не нужна... А еще меня раздражали его попытки сделать вид, что он нормальный и просто ВЫНУЖДЕН кого-то похищать, оправдывая преступления благими намерениями!

  Он раздраженно отмахнулся:

  - Бабский истеричный бред...

  - Ну конечно, я разве могу сравниться в настоящим мужиком прикрывающимся пятилетними девочками!

  Только я это произнесла, до меня окончательно дошло, с чего это на меня вдруг накатила такая глупая отвага. Нет, я не верила, что сейчас как заложник не уязвима. Ни единую секунду не верила. Но уже не могла больше так, с этим чувством, что меня или малышку могут в любой момент как угодно унизить или убить.

  - Ну ты замахнулась... - щелкнул языком он, отворачиваясь. - Я Тео согну... а там посмотрим кто из нас плохо кончит. Да и твоего еще уломаем! У меня кое-что припасено... сама увидишь!

   Я презрительно скривилась. Плачевный ответ с его стороны - обещалась синица море сжечь!

  Вернувшись с завтрака законченного в полном молчании, мы с Маришкой сидели на диване... Пока я разными голосами рассказывала ей бесконечную сказку обо все обитателях леса, небо стало затягиваться облаками и заметно похолодало. Хотя воздух еще достаточно теплый, беспокоиться было из-за чего: если польет дождь, не знаю, как в такой обстановке вынесу непогоду...

  Сейчас я боялась по-настоящему долгих вечерних и ночных часов, проведенных наедине с собой - когда лежишь и слушаешь, как бьется в твоем сердце тоска - не желая, поддаваться унынию и отчаянию, которое из-за дождя окончательно станет невыносимым! Я, прищурилась, глядя на открытую дверь балкона, затем перевел взгляд на быстро темнеющий горизонт...

  Маришка, наблюдая за мной своими темным глазками, предложила:

  - Хочешь я убегу домой и скажу Нику, где мы? - мило спросила Маришка, повернув ко мне свое личико.

  По стеклу и разномастному покрытию балкона застучали первые капли дождя.

  - Да, конечно убежишь... - улыбнулась я, склонившись к малышке, ласково заворачивая выбившиеся из косички волоски за ушко. - Знаю, мой пушистый кролик, ты конечно вернешься домой, но чуть позже...

  - Я не кролик! - звонко расхохоталась малышка. - Я белка! - гордо закончила она и... спрыгнула с дивана, мелькая пушистым темно-рыжим хвостом!

  Я громко всхлипнула, резко встала, закрыв рот кулаком, шагнула назад, оступилась и хлопнулась на пол... Сидя крепко зажмурив глаза, размышляла о чем-то неестественном...

  Меня затрясло... Я медленно открыла глаза, все еще надеясь, что просто показалось... Затем для смелости вдохнув, медленно повернулась и оглядела милую зверюшку с озорными глазками и не очень внушительным хвостом, сидевшую на паркете и еще полминуты назад бывшей девочкой пяти лет.

  Девочкой пяти лет... пяти лет.

  Так! Я шумно и резко выдохнула. Не время сходить с ума, у меня на руках ребенок!

  Неловко понимаясь с пола на дрожащих ногах, "зверьку" пояснила... охрипшим и прерывающимся голосом:

  - Много съела... за завтраком, вот... ноги и не держат!

  Маришка уже вернулась в нормальный вид и сурово натягивала на себя одежку. У меня тряслись руки, так что помогать ей я не стала, опасаясь испугать... На языке вертелась добрая дюжина вопросов, но грустный взгляд девчушки заставил меня промолчать, и внешне все шло как всегда.

  Обед и ужин нам принесли в комнату, похитителю видимо не понравились мои сравнения с Раскольниковыми.

  - Красивая ты... белочка... - наконец пробормотала я. Все же, подавленный шок от увиденного, давал о себе знать.

  - Таня и Ник красивей... - этими словами напомнив себе о родных, она горько, не по-детски разрыдалась, шепча: "Хочу к маме!".

  Смотреть на подобные взрослые слезы было невыносимо, но пришлось...

  После, я где-то час укачивала рыдающую Маришку. Наконец она понемногу начала успокаиваться, и лишь иногда по ее маленькому тельцу, пробегала дрожь от последних судорожных всхлипываний.