Ну, понеслось!

Так, я тут лишний… Развернувшись, тихо вышел. Мне надо держать себя в руках. Сейчас важно одно – вот-вот будет штурм, у нас все готово.

Не успел я дойти до своего кабинета, как раздался звонок вожака, я поднес трубку к уху и рявкнул:

– Да?!

– Штурм откладывается, у нас сегодня переговоры.

* * *

Утро было самым подходящим для того, чтобы схватить купальник, полотенце, термос с холодным соком и бежать на пляж. Вчерашние события, сменившиеся беспокойной ночью, немного поблекли и теперь казались сном. Выглядывая во двор, я думала, как был прав Аристотель, заявляя: «Освободите себя от надежды, что море когда-нибудь успокоится. Мы должны научиться плыть при сильном ветре».

Я дождалась, пока проснется Маришка, чтобы ее покормить и отмыть от вчерашней грязи. Она допытывалась, куда меня вчера возили.

– Меня? В город, – сказала я, вытирая ее белым полотенцем, – а зачем, не спрашивай, не знаю.

Мы вернулись в комнату. Она понимающе замолчала, больше не выспрашивая, но детство взяло свое, и, съев йогурт и булочку, малышка убежала гулять.

Я села на стул на балкончике и принялась наблюдать за девочкой. Один из охранников, заметив маленькую гостью, ласково заговорил с ней и угостил конфетой. Этого хватило, чтобы расположить Маришку к себе. Потом она часто подбегала к нему с какими-то вопросами. Я их не слышала, но внимательно следила за ребенком.

Вот Маришка зашла за охранником в их маленький домик у ворот. Я тут же вскочила с места, напряженно всматриваясь, но дверь быстро открылась, и как ни в чем не бывало Маришка появилась, таща большую картонную коробку из-под телевизора. Пристроив свое «сооружение» под деревом, она то влезала в него, то переворачивала набок, используя как домик. Потом, явно задумав что-то еще, пошла к тому же охраннику и вернулась уже с бечевкой. Ловко привязала веревку к коробке, сотворив из нее грузовик.

С усилием волоча за собой по двору это шуршащее чудо на веревочке, Маришка удалилась куда-то за дом. Я немного подождала ее, потом ушла. Находиться летом на солнце в теплом махровом халате было не очень-то приятно.

Я собиралась пойти в душ, когда, шурша и громыхая своим грузовиком, в комнате появилась Маришка. Мечту о прохладной воде пришлось отложить.

– Ты проголодалась? – Я отложила свой утренний йогурт для девочки, недавно заметив, что она к нему неравнодушна. Но Маришка вместо ответа приложила пальчик к губам, приказывая мне молчать.

– Смотри, кто со мной, – шепнула девочка, приподнимая смятую коробку.

Зверь, спрятанный под картоном, изображавшим в Маришкином сознании что-то автомобильное, вылез и с забившимся сердцем порывисто огляделся.

Вспомнив, что тут бывают «разумные животные», я торопливо запахнула халат до горла. Маришка меня дернула за рукав:

– Он хочет, чтобы ты его погладила, – уверила меня малышка.

– Спасибо, – пролепетала я, сжавшись и приготовившись бежать подальше. – У меня в отношении диких зверей строгие принципы. Я не глажу незнакомых гиен, а они делают вид, что меня не знают.

Раненая животинка смущенно ежилась, опустив хвост, и старательно избегала моего взгляда.

– Но он хороший! – упрямо возразила Маришка, едва не топнув ногой.

– Охотно верю и даже ни капли не сомневаюсь, но, увы. Принципы есть принципы, – строго заявила я, отодвинувшись от грустной гиены к дивану.

Тогда Маришка изменила тактику, тихим голоском заканючив:

– С него надо снять ошейник, я старалась, но не смогла. Людочка, ну, пожалуйста…

Выслушав умного ребенка, печально кивнула. Воодушевившись моим обещанием, малышка уверенно продолжила:

– Ошейник ему человеком стать не дает.

Какое-то время мы молчали. Девочка и зверь с надеждой в глазах, не отрываясь, смотрели на меня. У меня просто не было выхода. Я медленно встала с дивана, обдумывая последствия, взяла цветастый плед…

– В это завернетесь, – и положила его на голубую корзину для белья рядом с душем. Зверь наклонил голову, почти по-человечески наблюдая за мной.

Переборов брезгливость – морда гиены своими чертами и приоткрытой пастью не вызывала во мне никакой симпатии, я сразу, буквально одним движением, расстегнула тонкий кожаный ошейник, плотно сидевший поверх короткой шерсти. В неровном дыхании зверя слышались хрипы и какой-то шум. Он склонил голову и, лизнув мою руку, – меня от этого передернуло, – пошел в ванную.

Я замерла, ожидая чего угодно. И все же я оказалась не готова, когда открылась дверь и в комнате появился он. Мне отчего-то стало не по себе. Я подняла голову и увидела.

Макс!

Почему-то возникло чувство тяжелой утраты. Почему? Я ведь давно поняла, что он гиена, но для меня Макс остался веселым другом, надежным и интересным. Не знаю…

Пауза все длилась, превращаясь из безобидной тишины в угрожающее молчание.

– Макс, как ты? – прошептала я и выдавила из себя улыбку. Он же не виноват в моих заскоках. Маришка крутилась вокруг нас, заглядывая в лицо то мне, то Максу.

– Нормально. – Он ответил тоже шепотом, за дверью мог кто-то стоять.