Читаем o 41e50fe5342ba7bb полностью

прежнему заслуживает внимания Борис Михайлович Гаспаров —мой сверстник,ученый с мировым именем (лингвист, литературовед, музыковед, семиотик) и пе-

чатался отнюдь не только в «Даугаве*.

40—42. «Какую роль в истории искусства играет мода? Престижно ли сейчас быть

филологом? В серебряном веке быть поэтом было модно и престижно; почему сегодня

373


З А П И С И и в ы п и с к и

это не так?» Это вопросы не к. филологу, а к социологу.

41 «Как вы считаете, почему в недалеком тоталитарном прошлом был подъем

литературы, а когда все запреты пали, ее не стало?» Л разве был такой уж подъем? А

разве теперь ее совсем уж не стало?

P. S. ...и из некоторых других анкет:

Если рассматривать мир как текст, причем поэтический, то каков онтоло-

гический смысл рифмы? И вообще — литература подражает жизни или наоборот?

Литература — часть жизни: можно ли сказать, что моя рука мне подражает или

наоборот? Она делает свое дело. А что такое «онтологический смысл», я не понимаю.

Что такое *человечность» и «столичность» для Катулла,мы знаем; а для вас, в

Москве конца XX вУ — «Человечность» — вероятно, то же самое: во-первых, ра-

зумность в отношении к миру, а во-вторых, уважительность в отношении к людям. Что

такое сейчас «столичность», не знаю: тоже, вероятно, то же самое — изящество

поведения. Но у меня его нет, и поэто му я предпочитаю о нем не думать и считать его

несущественным.

Как вы ответите на восьмой вопрос Ачександра индийским мудрецам: «что

сильнее, жизнь или смерть?» — Не знаю: вопрос вне моей компетенции. Я хотел

добавить: «Я и сам бы рад получить на него ответ», но почувствовал: пожалуй, нет, не

так уж мне это интересно. Наверное, это нехорошо?

Если бы все лекции и конференции отменились или отложились, чем бы вы

занялись в это свободное время? — Я академический работник, лекций читаю мало, такой прибавки свободного времени я бы не почувствовал.« А если бы отменились

плановые работы?» — Оказался бы в затруднении: не знал бы, что же людям от меня

нужно. Но тут непременно кто-нибудь о чем-нибудь попросил бы помимо всякого

плана, и все встало бы на прежние места.

Если выбирать, в какой стране и в каком столетии работать, что бы вы

выбрали? — Я немного историк, я знаю, что людям во все века и во всех странах

жилось плохо. А в наше время тоже плохо, но хотя бы привычно. Одной моей коллеге

тоже задали такой вопрос, она ответила: «В двенадцатом». «На барщине?» — «Нет, нет, в келье!» Наверное, к таким вопросам нужно добавлять: «...и кем?* Тогда можно

было бы ответить, например: «Камнем...»

374


ordnung ordnung ordnung

ordnung ordnung ordnung

VII. От А до Я

ordnung ordnung ordnung

ordnung ordnung unordn g

ordnung ordnung ordnung

ordnung ordnung ordnung

ordnung ordnung ordnung

ordnung Тимм Ульрихс

Faciendi plures libros nullus est finis.

Eccl. 1 2 , 1 2

Nullum est iam dictum, quod non sit dictum

prius.

Ter. Ettn,4l- См. ПОДТЕКСТЫ

Раз мне что-то кажется, значит, это не так

Эпиграф

Аборт Будто бы Институт русского языка довел филинский Словарь языка

Ленина до конца и представил к утверждению, но партийное

начальство его листнуло, увидело, что первое по алфавиту слово —

«аборт», и решило отложить.

Abort Легенду о Федоре Кузьмиче пустил для саморекламы его покровитель

купец Громов; но В. Ф. Булгаков верил, потому что только в его

избе на всю Сибирь было отхожее место («Ми-

Азбук

а

нувшее», 16).

Ю. Кожевников стал специалистом по румынскому, потому что после войны курсантов

в Военный институт иностранных языков распределяли по алфавиту: от А до В

английский, от Г до Е болгарский итд.; на К пришелся румынский.

Аарон — это имя было в ходу только у евреев и донских казаков (А. Штейнб, 6).

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых харьковчан
100 знаменитых харьковчан

Дмитрий Багалей и Александр Ахиезер, Николай Барабашов и Василий Каразин, Клавдия Шульженко и Ирина Бугримова, Людмила Гурченко и Любовь Малая, Владимир Крайнев и Антон Макаренко… Что объединяет этих людей — столь разных по роду деятельности, живущих в разные годы и в разных городах? Один факт — они так или иначе связаны с Харьковом.Выстраивать героев этой книги по принципу «кто знаменитее» — просто абсурдно. Главное — они любили и любят свой город и прославили его своими делами. Надеемся, что эти сто биографий помогут читателю почувствовать ритм жизни этого города, узнать больше о его истории, просто понять его. Тем более что в книгу вошли и очерки о харьковчанах, имена которых сейчас на слуху у всех горожан, — об Арсене Авакове, Владимире Шумилкине, Александре Фельдмане. Эти люди создают сегодняшнюю историю Харькова.Как знать, возможно, прочитав эту книгу, кто-то испытает чувство гордости за своих знаменитых земляков и посмотрит на Харьков другими глазами.

Владислав Леонидович Карнацевич

Словари и Энциклопедии / Неотсортированное / Энциклопедии