o 8b191ad8675a2039

почему…?- он не закончил.

-Я не по любви не умею, - жена положила голову ему на плечо. Петя, из всех сил

сдерживаясь, поцеловал ее – медленно.

Она еле слышно продолжила: «Человек мне нравиться должен. Да и потом, - такие мужики,

как ты – редко на свет появляются, а абы для кого ноги раздвигать – не для того я Марфа

Вельяминова».

-Воронцова, - сквозь зубы сказал он. «Воронцова ты, Марфа, моя навеки, поняла? Я тебя как

любил, так люблю, так и любить буду, до смертного часа моего, что бы с нами не

случилось».

Он ощутил ее жар, - горячее пламени, и тихо проговорил: «Ты у меня понесешь этой ночью,

слышишь?»

Марфа кивнула, чуть раздув нежные ноздри и прошептала: «Я ж тебе еще там сказала, и

сейчас говорю – я вся твоя».

А потом он победительно улыбнулся в темноте, услышав изумление в ее прерывистом,

протяжном стоне. Он скользнул вниз – туда, где все было – ровно теплый, тягучий мед.

Он знал, что так случится – его львица, его первая женщина,- была в его руках, и, подняв

голову, он с наслаждением увидел, как растерянно смотрят на него зеленые, блестящие

глаза.

- Петька, я не верю! – потрясенно сказала Марфа.

- У тебя что – он посмотрел на нее, - усмешливо, - с той ночи не было ни разу?

Она помотала головой и застыла, будто вслушиваясь в себя. «Только с тобой».

-Что это? – потрясенно сказала она тогда. «Что это, Петя? Так разве бывает?». Он, не в

силах даже на мгновение оторваться от нее, еще раз ощутил во рту ее сладость, и только

потом, целуя ее, прошептал: «Так бывает, Марфа. С любимым бывает».

-Еще хочу, - властно прошептала жена. «Много раз».

Он рассмеялся и пристроил ее на себя – сверху. «А, - Марфа обернулась, и в свете костра

он увидел, как играют золотом ее глаза, - чтобы я тоже не ленилась, да?»

Он чуть шлепнул ее пониже спины, и, смотря на то, как она наклоняется, еще успел

застонать – ее губы были нежнее всего на свете.

Петя улыбнулся и медленно провел рукой по изгибу ее бедра. «Ох, Марфа», - покачал он

головой, «придется тебе многое вспомнить!»

-Так напомни, - шепнула она, оказавшись в его объятьях.

И он начал.

Рано утром Степан постучал в спальню младшего брата – там стояла тишина. Воронцов

улыбнулся и быстро взбежал на пролет вверх - в Марфины комнаты. Из ее опочивальни

доносился какой-то шепот и легкий, - ровно вода звенит по камням, - смех. Он чуть подергал

дверь.

-Ну что еще? – раздался ленивый голос Петьки.

-Я уезжаю, - Степан приблизил губы к замочной скважине.

-Из-за этого меня надо будить ни свет, ни заря? – было слышно, как брат глубоко зевнул,

кровать заскрипела, и Марфа, еле сдерживаясь, прыснула.

Дверь чуть приоткрылась, и Петька показался на пороге – он взглянул на брата лазоревыми,

заспанными глазами, и нетерпеливо сказал: «Тут холодно, давай быстрее говори, что ты

хотел».

-Неблагодарная скотина, - усмехнулся Воронцов.

- Можно, Степа, я потом все это выслушаю, как ты зимой вернешься, а то меня жена ждет, -

попросил Петя. «А то, сам понимаешь, мне сейчас надо десять лет разлуки наверстать,

недосуг мне, уж извини».

Степан чуть подтолкнул его. «Иди, молодожен!»

- Попутного ветра, Степа! – услышал он, из глубины спальни, серебристый, сладкий голос

Марфы.

Эпилог

Плимут, июнь 1577 года

Над заливом кричали чайки. Рыбный рынок уже затихал, полуденное солнце било в глаза, и

Степан, на мгновение замедлив шаг, почувствовал запах моря и сохнущих на гальке

водорослей.

-Хорошо, дон Диего, - сказал он по-испански мужчине, что шел рядом с ним. «Теперь

давайте, расскажите мне про университет Саламанки, где вы учились».

Давид Кардозо вздохнул и заговорил. Степан внимательно слушал.

-Нет, - вдруг сказал он, - Альфонсо де Фонсека, который основал колледж имени себя, -

Ворон улыбнулся, - был архиепископом Сантьяго-де-Компостела, не забывайте. И колледж

этот предназначался для студентов из Галисии.

-Я запомню, - пообещал Кардозо.

-Нет, вы запишете. Вернетесь на постоялый двор и запишете, - приказал Степан. «Вы

поймите, дон Диего, там, - он указал на запад, - среди испанских чиновников, в Новом Свете,

много выпускников вашей альма-матер. Тем более в университете, где вы будете

преподавать. Бумаги у вас хорошие, достоверные, незачем рисковать по мелочам.

-Я понимаю, - Кардозо помолчал и вдруг спросил: «А вы были в Лиме, дон Эстебан?».

-Был, - лениво отозвался Ворон. «Собор там неплох, а, в общем – скучный город. И жарко –

пустыня вокруг. Но для спокойной жизни – в самый раз. Теперь смотрите, дон Диего –

поскольку это западное побережье, наши корабли там бывают редко – все же опасно».

-Я слышал, вы сами Кальяо когда-то атаковали, - прервал его Кардозо.

-Да, но не будете же вы сведения передавать, когда город из пушек обстреливают, -

рассмеялся Степан. «Не до этого там. В Кальяо сидит наш человечек, - вот с ним на связи и

будете. А что уж после – не ваша забота, там другие люди есть. Вам просто надо придумать

себе причину для отлучек из Лимы, и все».

-А зачем придумывать? – они спустились к самой воде, и Кардозо, посмотрев на голубую,

сверкающую гладь перед ними, вдруг подумал: «Отсюда же до Нового Света – прямая