o 8b191ad8675a2039

-Совершенно верно, - Степан поцеловал ее в затылок. «Да, на реке Амазонке, называются

анаконды. Если такая змея обернется вокруг человека – кости ему в мгновение переломает.

-А на севере, там, правда, вечные льды? Круглый год? – Майкл придвинулся поближе к отцу.

-Да, но среди них есть проход, и уже много моряков пыталось его найти, - ответил Ворон.

-Нашли? – Теодор лежал на ковре и быстро набрасывал в альбоме что-то.

-Пока нет, - вздохнул дядя. «Но найдут обязательно».

-Я найду! – громко сказал Ник.

-Очень хотелось бы, сынок. А что ты там рисуешь? – спросил Ворон.

-Называется «Битва анаконды и ягуара», - Федя вырвал лист из альбома.

-Ты ж ягуара никогда в жизни не видел, - удивленно пробормотал Степан. На картинке был

точно такой же зверь, каких он стрелял в панамских джунглях».

-Так шкура ж есть, - удивился Федор. «Зачем еще что-то видеть, остальное в голове все», -

он подергал себя за рыжие кудри.

-Ну и ну, - Ворон улыбнулся и решительно сказал: «А вот теперь все по своим детским,

лично приду и проверю, как вы там укладываетесь».

-Спокойной ночи, Степа, - Марфа встала, и, улыбнувшись, поцеловала брата в висок.

«Спасибо, что приехал – дети теперь только о тебе и будут вспоминать, до зимы. Пойду

работать. Завтра уж не увидимся, наверное, - я ж соня, до завтрака в постели валяюсь.

Хорошей тебе дороги».

-Спасибо, сестрица, - он привлек ее к себе и обнял. «Ты там в своем Дельфте осторожней, и

возвращайся быстрее».

-Да уж Машу надолго со всей этой оравой не брошу. Спокойной ночи, Петя, - сказала Марфа,

даже не повернувшись к мужу, и вышла.

Степан посмотрел на усталое лицо младшего брата и обнял его:

- Ты так до сих пор с ней и не говорил?

- Да говорил я! – разъяренно ответил Петя. «Мы только и делаем, что разговариваем: «Петр,

отдай мне судаковские деньги!» «Пока не могу, Марфа, они в обороте». «Марфа, ты куда

собралась?» «Не твое дело, если не хочешь, чтобы я и дети тут жили – скажи, мы завтра же

выедем!» - и так каждый день, - он вздохнул.

- Два дурака, - Степан набил трубку. «Бить вас некому. Как у тебя с детьми-то?»

- Хорошо, - Петя вдруг улыбнулся, - Федосья, я тебе скажу, девка умная, хоша и десять ей

годков всего, а ровно мать для Лизы. И Федька молодец – пять лет только парню, а ничего не

боится – он мне деда своего напоминает, Федора Васильевича, упокой Господи душу его».

-А называют они тебя как? – Степан внимательно посмотрел на брата.

- Да отцом, слышал же ты, - Петя вдруг замялся.

- Ну, так чего тебе еще надо? Иди к Марфе, прямо сейчас, бери ее, да чтобы через девять

месяцев она тебе еще дитя принесла, понял? – Воронцов налил им обоим вина.

-Степа, - измученно сказал младший брат, «да я как подумаю, что все эти годы она…»

- А ты не думай, - Степан выпил. «Я ж тебе говорил уже – ты тоже не монахом жил».

- Нет, конечно – покраснел Петя. «Но я, же мужчина…»

- Ты не мужчина будешь, коли сейчас Марфу оттолкнешь, – жестко сказал Степан. «Ты

думаешь, легко было девочке шестнадцати лет выжить, одной на всем белом свете? А она

выжила, да еще и детей, каких родила – любой бы гордился».

- Дак не от меня же! – злым шепотом сказал Петр.

- Если ты здесь будешь сидеть, вместо того, чтобы с ней спать, то, конечно, от тебя она не

родит, - хмуро сказал Степан.

- Но как, же я с ней буду спать? – Петя коротко застонал и спрятал лицо в ладонях.

- Лежа, - ответил Степан, поднимаясь. «Ну, или как вам обоим больше нравится».

- Ты куда? – встрепенулся Воронцов-младший.

- Сыновей повидать напоследок, - ядовито ответил Степан.

-Не так часто я дома-то бываю, чтобы время тратить на пустые разговоры. И я на твоем

месте не ныл бы тут, а пошел бы наверх – прямо сейчас. Однажды ты Марфу уже потерял,

ты хочешь еще раз с ней расстаться?»

-Почему расстаться? – Степан увидел недоуменные глаза брата и разозлился – такое

бывало с ним редко.

- Да потому, пустая твоя башка, что Марфа тебя любит – тебя одного. Ты хоть приглядись –

она ж на тебя смотрит, ровно никого другого на свете и нет.

- Не смотрела бы она так, и не был бы я женат, - Степан вдруг рассмеялся, - она бы сейчас

со мной в постели была, уж не сомневайся, братец.

-Степа, - угрожающе сказал Петя, и отодвинул кресло.

- Вот, встал наконец-то, - Степан улыбнулся. «Ты хочешь, чтобы ушла она? Потому что если

ты сейчас, сам не примешь ее, – она не вернется. Не такая она женщина, чтобы обиду

терпеть, сам знаешь.

А коли не станет ее рядом – ты, что сделаешь? До смерти будешь жить один? А кто о

Лизавете твоей позаботится, ей же мать нужна, - Степан вздохнул и вдруг ласково погладил

голову брата. «Не будь дураком, Петька, иди к ней, опустись на колени и проси прощения».

- Простит, думаешь? – брат смотрел мимо него, куда-то в залитое дождем, темное окно.

- Даже львицу приручить можно, - хмыкнул Степан. «А твоя рука у нее первой была,

думаешь, забыла она? Простит, конечно», - он чуть подтолкнул брата. «Иди, иди».

Маша стояла и вглядывалась в мокрые, качающиеся на сильном ветру, деревья на дворе.

Степан к ней так и не поднимался. Женщина вспомнила, как когда-то, во время, казавшееся

сейчас таким далеким, стояла так же, у окна, - перед брачной своей ночью.