o 98f6fe69ff972b4b Пятицарствие Авесты

сильнейшим охотникам, а те могли его дать, а могли и не дать

тем, кому хотели. Юл стал вождём рода прошлой осенью,

после перехода на зимнюю стоянку, и с тех пор погибло

больше половины охотников в результате кровавых ссор, а

также много стариков, женщин и детей от голода и болезней.

Ун, так звали юношу, объяснил, что в роду вместе с ним

оставалось столько охотников, сколько пальцев на руке.

Прошло несколько дней, и он начал выходить из пещеры на

свежий воздух — заботы лечащих его и хорошее питание

делали своё дело.

Вскоре после того как был найден Ун, возвращавшийся

после полудня с охоты Од и двое охотников, бывших с ним,

услышали необычный шум возле пещеры; поспешив же к ней,

остановились на краю обрыва, изумлённые: на каменистой

осыпи перед пещерой собрался весь их род, а напротив стояли

измученные, усталые люди — остатки потерянного ранее рода.

Истощённые голодом дети покорно приникли к своим

измождённым, худым матерям, унылые подростки молчали,

уставившись взглядом на камни осыпи. Стариков и старух

совсем не было, лишь впереди группы стояли трое усталых

охотников, а перед ними лежало тело раненого человека.

17

Ро отдал приказания, и его сородичи подняли раненого

охотника, а женщины помогли соплеменницам, взяв на руки их

детей; все вошли в пещеру. Пришедших усадили как

сородичей, принесли еду, никого в ней не ограничивали, а

насытившиеся люди, словно оттаяв, постепенно оживлялись, и

в конце концов выяснилось, что род голодал, что охотников

было мало, уже давно звучали требования присоединиться к

соседнему роду, но Юл и слышать не хотел об этом. Лишь

когда на охоте он был ранен кабаном, присоединение стало

возможным.

Жизнь в пещере пошла своим обычным чередом,

пришельцы словно нисколько не смутили обыденную жизнь

хозяев, только по вечерам у костра стали несколько

оживлённее и шумнее стали ребячьи игры, но ничего

странного в этом не было: ещё на памяти большинства людей

произошло их разделение, а контакты родов были достаточно

частыми. Кровные связи были настолько глубоки, что между

людьми обоих родов не возникло серьёзных враждебных

отношений, еды хватало, как и прежде, поскольку каждые два-

три дня люди приносили мясо забитой лошади из загона с

места большой охоты, достаточно много собирали женщины,

кроме того, свободная охота давала некоторое количество дичи.

Оправившись и отдохнув, присоединившиеся охотники ходили

вместе с остальными на охрану загона и на охоту, а

выздоровевший и окрепший

Ун очень привязался к Оду и ходил на охоту только с ним. Оду

нравился спокойный, справедливый юноша, поэтому он охотно

разрешал ему сопровождать себя. В противоположность ему

Лю, один из пришедших охотников, сразу вызвал брезгливость

у покровителя Уна своей угодливостью и навязчивостью; в

ответ на изъявление симпатии с его стороны Од резким

образом установил грань в отношениях, которую тот уже не

решался переступать, хотя, видимо, не очень расстроился,

найдя себе покровителя в лице Ора. К Юлу вернулось

18

сознание, но он был ещё очень слаб и не мог участвовать в

повседневных делах рода.

Возвращаясь однажды вместе с Уном с охраны загона, Од

заметил в перелеске одинокую лошадь, несколько удивился

этому, но решил выяснить, в чём тут дело, поскольку понимал,

что лошади редко оказывались вне табуна. Приблизившись к

перелеску, они увидели, что это больная жерёбая кобыла, с

трудом передвигавшаяся на трёх ногах и, очевидно,

смертельно мучимая жаждой, настолько ослабевшая, что даже

не пыталась встать и уйти от охотников, но лишь вздыхала

трудно и тяжело да слабо фыркала. Содрав кусок коры с дерева

при помощи каменного топорика, Од сделал двойную складку

и защемил её сверху расщеплённым сучком, в результате чего

получилась конусообразная ёмкость, достаточно

вместительная, в которой Ун принёс воды с речки, ещё

довольно далёкой. Жажда была настолько велика, что кобыла

выпила воду из туеса, который Од держал в руках, почти не

обращая на него внимания, но, конечно же, не напилась, и Уну

пришлось несколько раз ходить за водой, пока она не

успокоилась и, казалось, задремала. Охотники сидели рядом,

наблюдая за ней, Од был в раздумье, не зная, на что решиться:

то ли убить лошадь, то ли попытаться сохранить её живой,

сколько будет возможно, так как до загона было уже далеко, а

до пещеры хоть и ближе, но там не было загона, но и оставлять

её здесь без охраны было нельзя — ночью её растерзают

шакалы. Убивать кобылу здесь тоже не имело смысла — уже

вечерело, а им вдвоём не удалось бы перенести тушу к пещере.

Тогда он надрал коры с деревьев, из её тонких прядей свил

грубую верёвку, и этой верёвкой связал ноги слабой спящей

кобыле, чтобы потом насобирать хвороста, с трудом добыть

огонь, развести костёр и ночевать у костра в открытой степи,

изредка просыпаясь, чтобы поддержать огонь и прислушаться

к ночи.

Наутро Од сделал ещё одну длинную верёвку и перевязал

морду лошади двумя петлями: одной — вокруг лба и выше

19

челюстей, другой — по переносице и челюстям, достаточно

стянув последнюю, однако не настолько туго, чтобы стеснить

лошадь, но чтобы лишь предупредить попытку укуса, а затем