О бедном монахе замолвите слово.

Последняя просьба вызвала легкое сопротивление, но все же не желающий уходить Ма Гуаньмин подчинился просьбе своего старшего родственника, и вышел за ворота. Вывели и Ванкси.

У меня болела душа, когда я приступил к реализации своего плана — ведь я не имел ничего против несчастного животного, вынужденного страдать лишь из-за тупости его владельца. И если по-хорошему, то все пять доу зловонного отвара, полученного мной из остатков цветов Покрова Разочарования, хорошо было бы выпоить самому Гуаньмину, и, желательно за раз.

Я снова вошел в конюшню, оставив смердящую бадью у ворот, и показал коню пилюлю Телесного Укрепления. Конь, хоть и всей душой презиравший этого злонамеренного старикашку, пилюлю, тем не менее, очень хотел. И я бросил ему ее, и конь ее поймал, и пока он звонко хрустел пилюлей, я подошел поближе и открыл дверь стойла.

Бросил на пол конюшни еще одну и конь, не переставая подозрительно на меня коситься, слизнул ее прямо с пола длиннющим узким языком, совсем не похожим на таковые, виденные мной у нормальных коняшек.

Подманить животное к источавшей свирепые ароматы бадье таким образом, труда не составило, и предпоследняя пилюля отправилась в емкость, и там осталась, покачиваясь на поверхности.

Источаемое конем презрение стало почти ощутимым, и он, хоть и с видимым отвращением, кончиком языка слизнул пилюлю, после чего с торжеством в глазах посмотрел на этого коварного старого хрыча, всем видом показывая свою лихость и продуманность.

Последняя пилюля, привязанная нитью к камню, с бульканьем исчезла в вонючих пучинах. Конь некоторое время силился ее выловить языком, не смог, но вскоре наконец решился: преодолев омерзение, он таки засунул свою балду в ведро, и я как следует пнул его прямо в брюхо.

— Вумп-вумп! — донеслось до меня из бадьи, когда не менее полутра десятков шэн отвара провалилось в лошадиную утробу.

Да, порой лекарство может быть горьким, порой оно вызывает отвращение, однако, что значат мелкие неудобства, по сравнению с великой пользой, которую несет страдающему правильно приготовленное средство! Но что взять с животного, и поэтому я нисколько на него не обиделся, когда конь, издав душераздирающий рев, бросился за этим убегающим стариком, на ходу пытаясь стряхнуть ведро с башки. Он, несомненно, счел себя подло обманутым, и мчался за мной, дабы утолить свою неодолимую тягу к членовредительству, но кто сможет догнать этого старого мастера, когда он спешит укрыться от конской мести?

На шаг быстрее степного ветра, на полшага быстрее мысли — вот так передвигается этот лысый знаток Фэн Шуй, когда за ним гонится свирепая скотина, жаждущая крови и пускающая дурно пахнущие пузыри из всех способных к этому отверстий организма.

И словно духовная рысь — чья ловкость равна только ее же свирепости — взлетел я на ветвь яблони по веревке, что была повешена там для Фэн Шуя. На жалкий цунь разминулась пасть преследующего меня животного с моей пяткой, и впилась в дерево, и вырвала оттуда кусок, размером с лохань для белья. Но не получив искомого, он принялся кусать и бить копытами несчастную яблоню, а в промежутках между приступами бешенства носиться кругами по двору, пугая своими воплями население ближайших жилых кварталов.

— Мастер! Мастер Дао! у вас... У вас действительно получилось! — в восхищении промолвил юный Линь Кэ, высовывая голову из-за забора.

— Получилось!!! Мой Молния снова здоров!!! — торжествующе воскликнул молодой Ма Гуаньмин, через приоткрытые ворота наблюдавший за попытками коня вскарабкаться ко мне на дерево. — Я его таким резвым никогда не видел!

— Этот старик знает свое дело, кто посмеет сомневаться? — огласив ставшие очевидными для всех вещи, спускаться я, тем не менее, не спешил, потому что в высоком скачке не доставший до моей лодыжки конь вцепился зубами в веревку возле самой ветки, и теперь раскачивался на ней, буравя меня взглядом красных глаз. К сожалению, нам не суждено было быть вместе.

— Я не верю своим глазам! Мой Молния снова здоров! — Ма Гуаньмин смело вошел во двор. — Ко мне, мой Молния, ко мне!

— Ты бы не торопился на него залезать, — не поскупился на добрый совет старый мудрец Дао. — Лучше подожди, пока он успокоится.

— Я не могу ждать!!! — воскликнул юный Ма. — Мой конь не причинит мне вреда!

И с этими словами молодой Ма Гуаньмин, несомненно, считавший себя прекрасным наездником, разбежавшись, запрыгнул на спину коню, и конь взбрыкнул так, что свою поездку юный наездник продолжил уже без коня, зато далеко и за забором.

«Да уж. Не знаю, кто теперь сможет сесть на эту скотину верхом», — поделился со мной сомнениями учитель.

— Мое-то какое дело? Просили же вылечить? И вот он, здоровый бодрый конь, — ответил я, и уже обращаясь к животному, сделавшему вид, что больше не обращает на меня внимания. — Хочешь яблочко?

Конь, без сомнения, очень хотел яблочко.

Но только вместе со старым мастером Фэн Шуй и алхимии по имени Дао Ли.