О благодеяниях

[7] Во сколько ты ценишь гостеприимство в пустынной местности, кров во время дождя, баню или огонь во время холода? Тем не менее я знаю, за какую цену можно получить доступ к этому. Что для нас делает тот, кто поддерживает падающее жилище и с невероятным искусством подпирает дом, где мы квартируем[335], имеющий трещины с самого низа? Тем не менее устройство подпор оплачивается невысокою и определенною ценою. [8] Стена (города) делает нас безопасными от врагов и внезапных нападений разбойников, однако известно, что работник, который возводит эти башни, предназначенные защищать общественную безопасность, получает известную поденную плату.

Глава 16

[1] Не будет и конца, если я еще далее стану разыскивать примеры для пояснения того, что великое иногда ценится малою ценою.

Итак, что же за причина, почему я остаюсь еще нечто должным врачу и наставнику и не могу разделаться с ними одною платою?

Это потому, что из врача и наставника они переходят в друзей и обязывают нас не искусством, которое продают, но любезным и дружелюбным расположением. [2] Поэтому, как скоро врач делает не более того, как только берет руку и считает меня в числе своих пациентов, давая, без всякого сочувствия ко мне, наставления о том, что надо делать и чего избегать, то я ничего не бываю ему более должен, потому что он смотрит на меня не как на друга, а как на повелителя[336].

[3] Не имею повода почитать и наставника, как скоро он держал меня наряду с толпою учеников, не считал меня достойным исключительного и особого попечения, как скоро он никогда не обращал ко мне своего душевного расположения; и когда он изливал свои познания среди толпы, то я не был научаем им, но воспринимал их сам.

Итак, почему же мы бываем многим обязаны этим лицам? [4] Не потому, что проданное ими стоит дороже того, чем мы купили, но потому, что они сделали нечто для нас самих: он (врач) истратил более старания, чем это необходимо для врача, боялся за меня, а не за славу своего искусства, не довольствовался одним указанием лекарств, но и (сам) подавал их, разделял волнение окружающих, поспешал ко времени критических моментов[337], никакая услуга не была ему в тягость или позор, [5] он не безучастно выслушивал мои жалобы; среди массы приглашающих я для него был предметом усерднейших попечений. Он настолько бывал свободен для других, насколько это позволяло мое здоровье; ему я обязан не как врачу, а как другу.

[6] Другой (наставник), в свою очередь обучая меня, понес труды и скуку. Он научил меня и преподал мне нечто сверх того, что сообщается наставниками для всеобщего сведения; своими убеждениями он пробудил во мне хорошие способности и отчасти образовал во мне своими похвалами бодрое настроение духа, а отчасти своими увещаниями разогнал лень.

[7] Таким образом, приложив, так сказать, руку[338], он извлек скрытый и недеятельный талант; не со скупостью он расточал свои познания с целью долее быть нужным, но желал, если бы возможно было, перелить все свои познания. Я окажусь неблагодарным, если не стану любить его наравне с самыми дорогими друзьями!

Глава 17

[1] И представителям самых низких занятий[339] мы кое-что прибавляем сверх установленной платы, как скоро их труд показался нам несколько более заслуживающим внимания. Мы бросаем прибавку и кормчему, и самому дешевому рабочему, и поденщику. В отношении же к высшим искусствам, которые сохраняют или украшают жизнь, представляется неблагодарным всякий, кто не считает себя должным ничего сверх данного.

[2] Прибавь сюда и то обстоятельство, что сообщение этих знаний сближает между собою души людей. Как скоро это (сближение) достигнуто, то как врачу, так и наставнику за труд уплачивается вознаграждение, а за душевное расположение – остаются в долгу.

Глава 18

[1] Когда Платон переправился на судне через реку и перевозчик ничего не потребовал с него, то, считая это сделанным в честь свою, он сказал, что у того (т. е. перевозчика) остался долг за Платоном.

Немного спустя после этого, когда перевозчик с таким же усердием стал перевозить даром и того и другого, он (Платон) уже сказал, что за Платоном не осталось никакого долга[340]. [2] Ведь для того, чтобы я был тебе чем-нибудь обязан, тебе следует не только что-нибудь сделать для меня, но и сделать так, чтобы это было именно «для меня». Никого нельзя требовать к уплате за то, что бросаешь в толпу[341]

.

«Что же, значит, тебе ничего за это не будут должны?».

Как от одного лица – ничего; за что бываю в долгу вместе со всеми, за то вместе со всеми и стану платить!

Глава 19

[1] «Ты отрицаешь, говорят, чтобы оказал какое-нибудь благодеяние тот, кто бесплатно перевез меня на судне через реку По?».