О благодеяниях

[1] Я со своей стороны не ставлю препятствия благодеяниям: чем они будут многочисленнее и больше, тем более будут приносить хвалы. Тем не менее, однако, при этом следует руководиться соображением, ибо никому не может быть по сердцу то, что дано случайно и необдуманно. [2] Посему кто думает, что мы, давая такие советы, суживаем пределы благотворительности и открываем ей менее широкие границы, тот пусть не принимает наших советов в превратном смысле. Ибо какую добродетель мы чтим более, в пользу какой добродетели более приводим доводов? И кому столь приличествует подобное увещание, как не нам[27], объявляющим священным (объединение) содружество (societatem) человеческого рода? [3] Итак, что же? Так как нет ни одной благородной способности души, хотя бы даже она получала свое начало от доброго желания, если разум не придает ей достоинства добродетели[28], то я запрещаю расточать благотворения. Тогда бывает приятно получить благодеяние, и даже – с распростертыми руками, когда оно, при руководстве разума, направляется к людям достойным, а не туда, куда захочет случай и безрассудное влечение приведет его. Таким благодеянием бывает желательно хвалиться и приписывать его себе как виновнику. [4] Называешь ли ты благодеяниями те из них, виновника которых тебе стыдно признать? Но насколько приятнее, насколько глубже западают в душу, притом так, чтобы никогда не оставлять ее, те благодеяния, которые более доставляют удовольствия при размышлении о том, от кого, чем о том, что ты получил. [5] Крисп Пассиен

[29] говаривал обыкновенно, что от одних он лучше бы желал (получить) суждение, чем благодеяние, а от других – лучше благотворение, чем суждение, и приводил следующие примеры: «от божественного Августа[30], – говорил он, – я лучше желаю получить суждение, а от Клавдия[31]

– благодеяние». Я же со своей стороны полагаю, что не следует искать благодеяния того, чье суждение не имеет цены. [6] Итак, что же? Разве не следовало от Клавдия брать того, что он предлагал? Следовало, но так, как будто берешь от Фортуны, которая, как ты знаешь, тотчас же может сделаться в отношении к тебе неблагожелательной. Посему зачем нам разделять то, что перемешано между собой? У него недостает наилучшей части – именно, что дано без размышления, то уже не благодеяние. В ином случае иногда и большие деньги, если только они даны необдуманно и не по благожеланию, будут не бо́льшим благодеянием, чем случайно найденный клад. Много есть такого, что надлежит принимать, но не быть обязанным.

КНИГА 2

Глава 1

[1] Рассмотрим, достойнейший из мужей Либералий, остающееся доселе нерассмотренным от предшествовавшего отдела[32], а именно: каким образом надлежит оказывать благодеяние. Мне кажется, я в состоянии указать путь наиболее удобный. Будем оказывать благодеяние так, как желали бы сами принимать его: [2] прежде всего – охотно, скоро и без всякого колебания. Когда же, давая какой-нибудь дар, долго удерживают его в своих руках и, по-видимому, с трудом с ним расстаются, а дают его так, как будто отнимают у самих себя, – благодеяние бывает неприятно. Поэтому даже в том случае, если бы пришлось почему-либо замедлить, всевозможными способами будем избегать такого вида, по которому могли бы подумать, будто мы колеблемся. Колебаться – почти то же, что отказывать, и давший с нерешительностью не заслуживает никакой благодарности. Ибо как скоро в благодеянии всего приятнее желание дающего, то заявивший самой медлительностью свое нежелание дать – собственно и не дал, а только оказал слабое сопротивление противоположному влечению[33]. А таких, которых делает щедрыми слабость характера[34]

, немало.

[3] Всего приятнее такие благодеяния, которые оказаны с готовностью, охотой, предупредительностью и без всякого замедления, – исключая только вызванного стыдливостью принимающего. Самое лучшее – предупреждать желание каждого, но почти так же хорошо и следовать за ним, хотя все-таки лучше предупреждать просьбу, и вот почему: у человека честного смыкаются уста и краска разливается по лицу, когда ему приходится просить; поэтому избавляющий его от этой пытки тем самым умножает свой дар. [4] Недаром получает благодеяние тот, кто получил его после просьбы, ибо, по мнению достойнейших мужей, наших предков[35], нет предмета дороже того, который куплен ценой просьб. Люди реже воссылали бы прошения, если бы их надобно было воссылать публично[36], посему даже богам, которым мы поклоняемся с величайшими почестями, и тем мы предпочитаем возносить молитвы в молчании и внутри самих себя.

Глава 2