О чем молчит ласточка

Володя взял в руки подушку и ощутил запах парфюма: сладкий, с легкой горчинкой — такой приятный. Хотелось уткнуться в нее лицом, вдохнуть Юрин запах, прочувствовать и запомнить, но Володя остановил свой порыв и резко стянул наволочку.

По комнате протопала Герда, села у ног и с любопытством уставилась на Володю.

— Чего тебе, предательница? — спросил он, вытряхивая одеяло из пододеяльника. Собака неуверенно завиляла хвостом. — Если ты спрашиваешь про него, то нет, он не вернется. А если вернется, то очень нескоро.

Закончив уборку, Володя прилег на диван. Закрыл глаза, прислушался к себе, стал гладить собаку, которая уселась на полу рядом. И ощутил лишь опустошение.

События прошедших недель будто высосали из него все эмоции: и хорошие, и плохие, образовав внутри вакуум. Только сейчас, лежа в тишине, Володя смог проанализировать все случившееся за последнее время. Смерть отца, смена должности и возросшая ответственность, отъезд матери и разговоры с ней. Свалившаяся как снег на голову Маша с ее проблемами и хлынувшие следом воспоминания, которые давно и с таким трудом были похоронены. Все это закручивалось снежным комом и в итоге — свалилось на Володю нервным срывом. А Юрин концерт ударил по расшатанной психике финальным аккордом.

Но теперь все затихло. Впервые за много дней в памяти не вспыхивало никаких картин прошлого, на душе не было ни сожаления, ни тоски… но и радости тоже не было. Володя ощущал только одно: ожидание. Юра обещал написать, когда вернется домой, — в девять по местному времени. Володя взглянул на стену — часы показывали десять минут шестого.

Ему вспомнилась вчерашняя ночь: как они сидели на этом диване, как было тепло, как Юра обнимал его. Как щипало шею — Володя все еще ощущал призрачные прикосновения пальцев. Интересно, что значило то объятие для Юры? Володя гнал от себя любые мысли об их совместном будущем — им бы сперва не потеряться. Но все же: что значило то объятие? И Юрины лукавые взгляды, и слова с явным подтекстом…

Из размышлений его вывел телефон — пришло СМС. Володя было обрадовался, но писала ему Маша.

«Ну что, уже проводил?»

«Да, больше часа назад».

Володя нажал «Отправить», а спустя всего несколько секунд мобильный зазвонил.

— Рассказывай!

Он не собирался посвящать Машу в подробности — с какой стати, они ведь не настолько близкие друзья. Тем более что пришлось бы рассказать обо всем с самого начала: об иве, о капсуле времени и номере телефона, оставленном в ней. Все это — их с Юрой прошлое, оно должно принадлежать только им двоим.

Но скоротать время до сообщения от Юры было бы очень кстати. Володя ненадолго задумался, решая, что из произошедшего можно знать Маше, и стал пересказывать отрывки вечернего разговора: про Юрины гастроли по СНГ и общие воспоминания из «Ласточки».

— В общем, договорились, что будем с ним на связи, — подытожил Володя.

— Слушай, а дай мне его номер. Я бы тоже написала.

— Ты-то? Коневу?

— Для начала я бы извинилась, если ты об этом, — деловито сказала Маша. — Ну неужели он может обижаться двадцать лет?

— Я не спрашивал, но вроде не похоже. Ладно. Но зачем тебе Юра?

— Во-первых, просто так…

— А во-вторых? Маша, давай делись своим корыстным интересом, мне же еще объясняться, почему дал его номер.

— Плохо же ты обо мне думаешь! Уж прям корыстный… — протянула она делано обиженным тоном. — Ну… я думаю, было бы здорово иметь знакомых в Германии. Только прямо так ему не говори! Переформулируй как-нибудь…

— Все с тобой ясно. — Володя лениво улыбнулся. Вот оно — советское воспитание. Иметь знакомых за границей полезно. И пусть пока неизвестно зачем, но не помешает. — Ладно. Пришлю тебе его номер в ICQ.

— Что за «ай сик ю» такое? — не поняла Маша.

Володя вздохнул, предвидя, что разговор затянется и Маша потом не обрадуется ушедшему в минус балансу на мобильном.

— Перезвони мне на домашний, — велел он.

Их разговор действительно затянулся. Объясняя Маше тонкости пользования аськой, Володя успел вычесать Герду, поиграть с ней на веранде и полюбоваться закатом.

Под конец он спросил, как у Маши дела с Димой — ответом ему был тяжелый вздох. Они опять повздорили. Дима устроил бойкот и отказывался с ней разговаривать.

— Ставит мне ультиматумы, ты представляешь?! Требует, чтобы я разрешила Толе у нас ночевать!

Володя фыркнул:

— И что в этом такого?

— Как что? У Димы же одна кровать в комнате.

— Поставь раскладушку или на полу постели.

— Ну елки-палки, Володя! Ты же понимаешь, что дело не в этом? Толя все равно к нему в кровать перебежит и… Ну ты понимаешь, чем они могут заняться ночью в одной кровати!

— Понимаю. И что?

— И как их остановить?

— Никак. — Володя рассмеялся. — Маш, только не говори, что надеешься их остановить, запретив ночевать вместе. Да им, наоборот, гораздо удобнее заниматься такими делами днем, когда ты на работе.

— А если… — Она запнулась. — Ну… если…

— Что?

— Не знаю что! Ну вдруг что-то случится?

— Да что может случиться? Ну не залетит же твой Димочка, в конце концов!

— Что ты такое несешь?! — зло прикрикнула Маша.

Володя хохотнул, представляя выражение ее лица в этот момент.