О чем он молчит

— Понимаю твои страхи. — Он медленно кивнул. — Однако, Катерина, у меня на твой счет сомнений нет. И не было, — добавил он вдруг и с убеждающей силой в голосе продолжил: — Все мы ошибались. Ты, к своему достоинству, принадлежишь к тем, кто способен после ошибки сделать правильные выводы.

Катя коротко улыбнулась, чувствуя, что благодарность за эти простые и в большей степени очевидные, но от этого не менее нужные ей слова, расходится теплом по сердцу, успокаивая.

— Спасибо, Александр Анатольевич, — проговорила она искренне, но сдержанно, не выходя за рамки уместности.

Аверинцев ответил ей одобрительной улыбкой и коротким:

— Теперь давай заканчивать. У нас цейтнот. — Он со значением поднял бровь.

Недавняя — и на ее взгляд, очень забавная, — телефонная беседа между Александром Анатольевичем и его женой Анной Павловной, которую Катя невольно услышала, была вполне ясным предзнаменованием тому, что их кружок по интересам в ближайшее время разгонят по домам: Анна Павловна обещала лично забрать из офиса своего трудоголика-мужа. Беззвучно посмеиваясь, Катя вернулась к своим записям.

Ее всегда веселили подобные визиты Анны Павловны. По неведомым кому-либо законам, случались они именно в те вечера, когда Александр Анатольевич был более всего настроен работать сутки подряд: без перерыва на еду и отдых. Самой Кате тоже всегда немного доставалось: сначала ее легко журили за то, что она совсем не жалеет себя и берет пример с отчаянных трудоголиков, затем приглашали в гости, дабы напоить чаем и откормить (даже когда она перестала быть бедной студенткой).

В гостях у Аверинцевых, что до переезда в пригород жили не столь далеко от ее дома, было здорово. Катя любила их уютную квартиру с атмосферой полного спокойствия и гармонии, обожала беспардонные шутки Димы, что отвешивал ей остроумные и не очень комплименты, и иногда обсуждал футбол с Денисом, который — она знала наверняка, — любил посещать Аверинцевых даже сильнее, чем она. Для нее была очевидна его очарованность близостью и легкостью, царившей в этой семье: в его собственной мироустройство было другим.

Зажмурившись на мгновение, Катя с силой сжала карандаш в руке, а затем, в надежде обрести утраченное за секунды эмоциональное равновесие, осторожно выдохнула. Она злилась на себя.

Опять. Она опять каким-то неведомым образом в своих мыслях дошла до Дениса Максакова, словно иных тем для размышления не существовало. Уже не впервые с досадой она признавалась себе, что настала пора примириться с тем, что огромная часть ее жизни связана с ним навсегда: чудесные годы учебы и молодости, общие знакомые и друзья, самые болезненные и самые счастливые мгновения — все это она однажды разделила с ним. Пусть прежде казалось, что задача ей по силам, по-настоящему исключить его из себя она не могла.

Вибрация телефона Александра Анатольевича переключила ее внимание. Отстраненно Катя наблюдала, как Аверинцев поднимает мобильный, читает сообщение и печатает ответ с улыбкой на лице, а затем обращает взгляд к ней и произносит:

— Ну что, Катерина, расходимся по домам. За мной прибыли.

— Да, конечно. — Она начала собирать свои вещи со стола. Аверинцев делал то же самое. Через несколько минут они покидали офис до завтрашнего утра.

Во время их совместной поездки в лифте Катя вдруг осмелилась заговорить о том, что не давало ей покоя с самого возращения из Петербурга:

— Александр Анатольевич? — обратилась она решительно.

— Да?

— Мы сегодня вспомнили Марию. Я хотела еще раз вас поблагодарить за вашу помощь: и ей, и мне. Я…

Он покачал головой, не позволив ей закончить предложение.

— Это заслуга не только мне принадлежит.

Не сразу уловив смысл сказанного, Катя с недоумением нахмурилась.

— Почему?

Александр Анатольевич посмотрел на нее с загадочным выражением лица: будто исполненным сожаления и какой-то сложной эмоции, что она не сумела определить.

— Тебе стоит задать этот вопрос Денису, — обронил он на выходе из открывшегося на подземном этаже лифта. — Поговорите, Катерина. Пора.

Катя вышла следом за ним, но сделала лишь несколько шагов. Остановившись, она молча наблюдала, как Александр Анатольевич садится в машину на пассажирское сидение. Со стороны водителя ей из приоткрытого окна приветственно кивнула Анна Павловна. Слабо осознавая происходящее, Катя кивнула в ответ.

У нее горели щеки и немного кружилась голова. Левое веко дергалось так часто, что оказалось трудно сфокусироваться на мире вокруг. Дышать было больно.

Глава 27

Когда ударивший ее под дых шок осознания схлынул (понять суть сказанных Александром Анатольевичем слов мог и полный умственный кретин), Катя на покачивающихся, полуонемевших ногах сумела добраться до собственной машины, несмотря на сомнения в своей текущей способности передвигаться. Завалившись на водительское сидение — до того физически и эмоционально обессилевшей она себя чувствовала, — она просто пыталась сделать вдох — и не смогла…