О чём молчал Будда

Перспектива оказаться в качестве пассажира с нетрезвой дамой на загородном шоссе ночью — все о чем я мечтал. И почему, в конце концов, именно я? Тот же Тимур неплохо бы справился с обязанностями.

— Это опасно, — предупреждаю я.

— Знаю, — говорит Элла Сергеевна, — я никогда не курю за рулем. Пристегнись на всякий случай. И прошу тебя — не давай мне советы. Самое противное, когда тебе дают советы. Ты какую музыку любишь? Тут одно старье, — она принялась копаться в бардачке. — Все некогда. Зайти в магазин и купить что-нибудь приличное — некогда. Завтра съездим и что-нибудь купим. Ты согласен?

— Может быть, поведу я? Вы сейчас не в том состоянии, к чему напрасно рисковать?

Элла Сергеевна включает музыку.

— Он мне иногда нравится. И бывает, не нравится вообще — слушать не могу. У тебя так бывает? Странно, правда? Либо он нравится, либо не нравится…коробка автомат… с Гришой мы простились. Свинья, даже не вышел проводить даму. Скворцов, как по-твоему, я похожа на даму? Ты не видел настоящих дам… ну и стервы они все.

Как мы проехали десять километров до развилки — я их буду помнить всегда. Каждый поворот казался мне последним. Элла Сергеевна не только вела машину, она еще и шутила. Определенно, она была на подъеме, чего не скажешь обо мне. Постареть я не постарел, но похудел точно. Желудок мой прилип к позвоночнику, пальцы на ногах скрючились в напрасной попытке ухватиться за что-нибудь. Слава богу, я не ужинал. В противном случае несложно представить возможные последствия. На развилке мы покурили. И что странно — мне показалось, Элла Сергеевна и вовсе не была пьяна. Так обычно выглядит усталый человек — несколько заторможенные реакции и небольшая апатия.

— Вот еще один день прошел, сказал она, — а нужен он кому-нибудь или не нужен… Грише невозможно отказать. Он нормальный мужик, бескорыстный — редкое явление наших дней. Не понравился? И правильно, зато мне нравится. Ты не понял, Гриша не в моем вкусе. Мы… в общем, мы приятели, это когда без взаимных обязательств. Я ему сказала, мне нужен Скворцов, и он тебя привез. Я сказала — до развилки и слово сдержала. Он тебя предупредил? Видишь — предупредил, а мог и промолчать. Выходит, какие-то обязательства существуют?

— Поздно уже, — напомнил я.

— Знаю. Ты меня не слушаешь.

— Почему — слушаю. Можно поговорить и в машине — холодно здесь.

— Умным людям холодно не бывает. Скворцов, ты — кто?

Быть нянькой мне давно не приходилось. В лесу было действительно прохладно. Два часа ночи — не лучшее время для философской беседы, да и находилась мы на разной волне. Вероятно, Элла Сергеевна поняла. Или устала или замерзла — шмыгнула в машину.

Глупый какой-то получился день, а вечер еще хуже. Поэтому мой вам совет — не берите телефон, если вам звонят за полночь. Ответить можно только в одном случае — если у вас на свете имеется дорогой и близкий человек. Гриша мне не позвонил. На диван я запалился усталый и злой. Или нет, в обратном порядке — злой и усталый. Что-то начинает происходить, некое движение в непонятном направлении.

12

Как ни покажется странным, но чувство неудовлетворенности — прекрасный жизненный стимул. Одна беда — оно вас может раздавить и уничтожить. У меня когда-то был товарищ — весельчак и балагур. Я ему завидовал — все нападки судьбы он встречал улыбкой. Много лет спустя до меня дошло — его улыбка единственная защита в этом жестоком и несправедливом мире. Улыбаюсь я крайне редко — слишком много скопилось во мне иронии и цинизма. Они оба ходят, держась за руку, и часто провести грань и определить, кто есть кто невозможно.

У меня неприятности, верней, неприятности у Миши — Михаила Петровича. Какие-то семейные проблемы, он обратился ко мне — попросил подменить. Я — к Элле Сергеевне. Результат? Мишу уволили. Я был взбешен! Ворвался в кабинет и потребовал объяснений.

— А не много ли вы себе позволяете? — холодно спросила она. — Вы, Дмитрий Анатольевич, вообще-то здесь кто? И почему он не обратился ко мне? Он у кого работает — у вас или у меня?

— Обыденная практика, человек попросил подменить.

— Я бы все равно Лаптева уволила. Давно собирались, но решение откладывала. А вам его жалко?

— Не вижу причины.

— Причина — мое решение.

— Нет, это не причина. Лаптев не вписывается в вашу новую концепцию.

— Странный вы человек, Дима. Какое вам дело? Вы что — друзья? Понимаю, вам его жалко. Какой вы, право, жалостливый человек. Пошло, видно, с тех пор?

— Каких? — растерялся я.

— Когда за кроликами ухаживали.

Рано или поздно конфликт произошел бы — я это чувствовал. Самоуверенная и жестокая баба. Все они — нынешние капиталисты, чья мысль только набить карманы. Какой же я дурак, что не взял в долг! Вот бы сейчас и отыгрался. Знаю, расписки она с меня не взяла бы — я слишком порядочный. И она об этом знает. Оказывается — не знает! Я такая же сволочь, как все. Вот бы было разочарование! Дима Скворцов не только не желает вернуть деньги, он отказывается его признать! Какие деньги? Простите, я не знаю, о каких деньгах вы говорите…

— Расстроен? — спросила Элла Сергеевна.

— Думаю, — ответил я.