О чём шелестят листья

— Чужие не мои слова, а панские уши. Не разумеют они слова сказанного и служат для того, чтобы слышать то, что тебе, пане, хочется. На самом деле не можешь ты ещё понять смысл того, что я говорю. Тебе ведь кажется, будто знаешь будущее, а меня уже принимаешь за воспоминание. Вера твоя зиждется на деньгах, обещанных за то, чтобы я довёл тебя до ближайшей станции по ту сторону границы. Деньги змеятся из тебя, как фарш сквозь мясорубку, и ты ещё хочешь, чтобы я разделил с тобой трапезу! Тьфу на тебя!

Ошарашенный потоком слов, низвергшимся на него, Варга изумлённо смотрел на старика. Неужели тот знает о деньгах в его поясе? Не может быть, чтобы до такого забитого хутора дошли слухи об ограблении! Нет, не может…

В ночи заухал филин, и реальность обернулась к Ивану тёмной стороной. Он ощутил себя таким, каким был в действительности — одиноким беглецом в неизвестное, затерянным в глухом лесу. Что может пистолет против бессмертной ночи? Ему вспомнились узоры на шкатулках — Луна и Солнце, — и только сейчас пришло в голову, что сам выбрал для себя эту ночь, выбросив обрубок коряги даже не задумавшись, к чему тот был. Да, «леший» в чём-то прав — он тогда думал только о деньгах, потому что приучился к этому сызмальства, да и мыслям о вечности не место в голове счетовода. И уж тем более раздумьям о том, что могла бы символизировать коряга. Может быть, и вправду корни, которые он пустит на востоке?..

Варга открыл рот, чтобы послать проводника к чёрту вместе с его речами, но тот едва слышно цыкнул и жестом показал вокруг. Иван послушно повёл взглядом по сторонам, и его челюсть отвисла ещё больше.

И было от чего, потому что умолкли все звуки, и наступило безвременье. Сейчас вокруг уже не было вырубки. В бледном свете Полушки, яркой дыркой зависшей в небесах, над пнями колыхались призраки срубленных деревьев. Плотной стеной они окружили Ивана и проводника — лишённые листьев, заснеженные, не оставляющие сомнений, что их убили зимой.

Видение было недолгим и вскоре растаяло в неверном свете. На дальнем краю поляны осталось лишь десятка два ясно видимых, окружённых порослью деревьев, чьи узловатые, изгибающиеся под самыми разными углами стволы наверняка не годились даже на дрова. Сбившиеся в кучку, они напоминали компанию подгулявших лесовиков, возвращающихся из корчмы в родные места. Варге даже показалось, что деревья смотрят на него, а очередной крик ночной птицы был не то злорадным смешком лесных демонов, не то признаком рези в их желудках.

— Что это было? — хрипло поинтересовался Иван.

— Скоро ты сам сможешь спросить у них.

— У кого?!

Старик лишь пристально посмотрел на него, отвернулся и направился к искорёженным деревьям. Варга расценил это как приглашение. По мере того, как он шагал за проводником, не отдавая себе отчёта, что старается ступать след в след, его сознание словно погружалось в транс. Настойка уже сделала своё дело, пробудив накопившуюся за день усталость. По телу, делая его чужим, расползалось непривычное онемение.

«Куда я иду? Зачем я иду?..» — тупо спрашивал себя Варга, даже не пытаясь искать ответы.

Когда проводник неожиданно остановился, Иван по инерции наткнулся на него и едва не упал — было такое впечатление, будто налетел на дерево. Старик отошёл в сторону, и Варгу снова охватило неприятное ощущение, словно его рассматривают, как какого-нибудь препарированного жука-короеда. Сейчас оно стало ещё сильнее, а мысль о жуке показалась настолько чужой, будто он её подслушал.

— Ты всегда верил в то, что люди должны платить, — вдруг заговорил проводник, — и ошибался лишь относительно того, как они должны платить. Деньги, деньги — твоя вера никому не оставляла выбора. Даже мне пришлось согласиться взять у тебя твои пенёнзы, но скажи — чем можно расплатиться с лесом? А?

Варга ошалело таращился на старика, не улавливая толком смысл того, что ему говорят.

— Ты молчишь, потому что твои слова так же бессильны и беспомощны, как и увиденные тобою призраки. Я хочу дать тебе шанс научиться не подыскивать слова, которые у людей порхают с языка на язык бездумными бабочками, но проживать каждое слово, будто одну жизнь. Для этого нужно время, очень много времени, но его нельзя купить за ваши деньги. Я — не леший. Ты ошибся, лях. Я — Лесничий, и обещаю, что у тебя будет достаточно времени. Правда, всё это время тебе придётся прислушиваться к другим, но это только на пользу таким, как ты. Стань сюда!

Иван послушно сделал шаг вправо. Воля к сопротивлению была надёжно похоронена под навалившейся на него пустотой в глазах Лесничего. Сухая шершавая старческая ладонь легла на его лоб.

— Сегодня хорошая ночь — ночь твоего перерождения. Ты станешь одним из них, а одно из них станет другим. Мне хочется пожелать тебе, чтобы взошло каждое твоё семя. Лес должен жить!

Лёгкий толчок отбросил голову Ивана назад и, казалось, вернул способность мыслить.

— Какое семя, старый дурень?! — попытался крикнуть Варга, но губы одеревенели и не слушались — вырвался лишь невнятный хрип.