О фантастике и приключениях

(О литературе для детей. Выпуск 5-й)

Литературно-критические чтения

Е. Брандис

Пути развития и проблемы советской научно-фантастической литературы

1

Научная фантастика — одна из самых молодых отраслей художественной литературы — сложилась и получила признание сравнительно недавно — лишь во второй половине XIX века, хотя исторические корни ее уходят в далекое прошлое. Утверждение капитализма в Европе и Америке сопровождалось бурным ростом промышленности, что, в свою очередь, стимулировало развитие науки и техники. Это давало пищу художественной фантазии, заставляло искать новые темы и образы, новые сюжеты и коллизии. Потребность в фантастических произведениях о будущем науки и техники была так велика, что одновременно с Жюлем Верном, а иногда и опережая его, разработкой научно-фантастических сюжетов занимались и другие писатели.

Французский писатель не только выработал классические художественные приемы и использовал чуть ли не все возможные в его время научно-фантастические сюжеты, но и породил новое направление в приключенческой литературе.

Каковы же особенности научной фантастики, если исходить из классических образцов, созданных Жюлем Верном?

Прежде всего — устремленность в будущее, воплощение мечты о безграничных возможностях науки и техники. События могут происходить и в настоящее время, но чудесные машины и необыкновенные изобретения рисуются как уже существующие и действующие. Тесная связь фантазии с наукой, гиперболизация ее действительных достижений, умение создавать напряженную, полную захватывающего интереса приключенческую фабулу, наделять героев яркими и запоминающимися чертами характера и раскрывать эти характеры в действии; насыщать повествование познавательными научными сведениями; демократическая направленность, жизнерадостный юмор, безграничная вера в могущество человеческого разума, побеждающего стихийные силы природы и ставящего ее на службу людям; сознательное допущение невозможного как один из творческих приемов, помогающих осуществить научно-фантастический замысел; большое разнообразие тем и сюжетов, среди которых встречаются парадоксальные по своей неожиданности и остроумию. В поздних романах — использование фантастического сюжета в целях социальной сатиры с далеко идущими иносказательными обобщениями.

Даже этот сухой перечень показывает, что в творчестве великого фантаста сконцентрировались лучшие черты жанра,[1] которые на долгие годы стали его определяющими признаками.

Вместе с тем мы находим у Жюля Верна и другие особенности, характерные не только для его романов, но и для буржуазной научной фантастики в целом.

Гениальный изобретатель всегда находится в трагическом одиночестве, в разладе с обществом. Окружающие его люди (скажем, команда «Наутилуса» или «Альбатроса») безлики и бесцветны, часто даже не названы по имени. Этим еще больше подчеркивается необычность, оттеняется резкий индивидуализм главного героя.

Если для Жюля Верна такая романтическая традиция имела свое историческое оправдание, то в советской фантастической литературе она коренным образом переосмыслена.

Жюль Верн изображал желаемое как уже осуществленное, сознательно отвлекаясь от тех препятствий и трудностей, с которыми неизбежно пришлось бы столкнуться его героям в процессе работы. Удивительная машина, научное открытие предстают у него в уже готовом, законченном виде.

Советские научно-фантастические книги часто вводят читателей в самый процесс творческой работы ученого, показывают судьбу его научной идеи или открытия— от зарождения до триумфа. На этом пути, который можно назвать путем наибольшего сопротивления, писателей подстерегают неизбежные трудности. Преодоление этих трудностей требует не только таланта, но и солидной научной подготовки, умения дать достаточно серьезное и правдоподобное обоснование научной идеи, положенной в основу произведения и определяющей его внутренний сюжет.

И, наконец, характерной чертой романов Жюля Верна и всей буржуазной фантастики является очевидный разрыв, диспропорция между научно-технической и социально-утопической темами. Насколько богата и реалистически конкретна первая тема, настолько же слаба и неразвита вторая. Исключение составляют только отдельные романы, в которых научные и технические достижения будущего изображаются наряду с попытками общественных преобразований (например, «Пятьсот миллионов бегумы»).