О фантастике и приключениях

Заметное место заняла в ней едва только наметившаяся в тридцатых годах тема грядущих научно-технических преобразований, переделки природы и климата на обширных территориях нашей страны.

Несомненное влияние на научно-фантастическую литературу оказали пожелания М. Горького, сформулированные в статье «О темах» (1933):

«Прежде всего — и еще раз! — наша книга о достижениях науки и техники должна давать не только конечные результаты человеческой мысли и опыта, но вводить читателя в самый процесс исследовательской работы, показывая постепенно преодоление трудностей и поиски верного метода.

Науку и технику надо изображать не как склад готовых открытий и изобретений, а как арену борьбы, где конкретный живой человек преодолевает сопротивление материала и традиции».[5]

Эти замечания обращены, правда, к авторам научно-популярных книг, но они подсказывают художественные решения и писателям-фантастам, когда те обращаются к изображению самого процесса творческой работы.

В научно-фантастической литературе горьковские принципы стали воплощаться в жизнь только в послевоенный период. Появились удачные произведения, сюжет которых определяется развитием грандиозной научно-технической идеи, от первоначального замысла до триумфа коллектива ученых и строителей. Однако было бы неправильно догматизировать этот творческий принцип и считать его обязательным для любого научно-фантастического произведения. Все зависит от выбора темы и особенностей сюжета.

Широкое распространение получили в советской фантастике социально-сатирические романы-памфлеты, направленные на разоблачение империалистов — поджигателей войны, а также произведения, посвященные «судьбе открытия». В современных условиях эта тема приобретает большую политическую остроту, так как одни и те же достижения науки могут служить и служат диаметрально противоположным целям.

Появляются у нас детективные и политические романы с элементами научной фантастики, обогащающей сюжетные и художественные возможности приключенческой литературы, книги о далеком прошлом Земли и о давно исчезнувших цивилизациях. Авторы таких книг восполняют в воображении недостающие звенья в цепи известных фактов и выдвигают фантастические гипотезы, основанные на естественно-научном или географическом материале.

Но численный перевес по-прежнему остается за повестями и романами на традиционную в научной фантастике тему межпланетных сообщений. В наше время, когда советскими учеными положено начало изучению околосолнечного пространства и межпланетные перелеты превратились в реальную, подлежащую планированию научную проблему, эта тема открывает особенно широкие возможности для постановки самых смелых, самых волнующих научных и социальных гипотез. В произведениях об изучении космоса трудно бывает уловить, где кончается научная фантастика и начинается сказка, ибо то, что вчера еще казалось причудливым вымыслом, сегодня облекается в математические формулы и инженерные эскизы. Фантасты давно уже «создали» звездолет, преодолевающий космические расстояния чуть ли не со скоростью света. Теоретическое обоснование фотонной ракеты, способной, соревнуясь с лучом света, достигнуть далеких звездных систем, показывает, что эта сверхфантастическая идея вовсе не абсурдна.

Жизнь заставляет писателя-фантаста смело заглядывать в будущее, намного опережая возможности своего времени. Даже самая пылкая фантазия имеет право на существование, если она не расходится с общим направлением научного и социального прогресса. Впрочем, эту бесспорную истину подтверждает вся история научно-фантастической литературы, и упоминать об этом приходится сейчас только потому, что до недавнего времени развитие жанра искусственно тормозилось у нас пресловутой «теорией предела», которая нанесла научной фантастике не меньший ущерб, чем «теория бесконфликтности» советской литературе в целом.

После Великой Отечественной войны появился еще ряд новых произведений писателей, работавших в области научной фантастики в двадцатых — тридцатых годах.

Сергей Беляев опубликовал одну за другой три книги: сатирическую антифашистскую повесть «Десятая планета» (1945) и романы «Приключения Сэмюэля Пингля» (1945) и «Властелин молний» (1947).

«Приключения Сэмюэля Пингля» — искусная имитация стиля и художественной манеры английского классического романа о скитаниях юноши из бедной семьи. История жизни главного героя прихотливо сплетается с изумительными опытами биолога Паклингтона по перестройке химической структуры фильтрующихся вирусов и пересадке желез внутренней секреции.