О героическом энтузиазме

Т а н с и л л о. Потому что не читают ни его книг, ни тех книг, где без зависти излагаются его взгляды, в отличие от тех, где читаешь о ходе его жизни и о его смертном конце. Там изложена основа его завещания в следующих словах: В последний и в то же время в счастливейший день нашей жизни мы установили спокойной, здравой и безмятежной мыслью вот что: сколько бы с одной стороны нас ни мучила самая большая мука – каменная болезнь, – все же это мучение поглощалось наслаждением от сознания наших открытий и созерцания конца. Очевидно, он не считал, что больше счастья, чем горя, в еде и питье, в лежанье и в зачатии, нежели в отсутствии чувства голода, жажды, усталости и вожделения. Из этого ты видишь, каким является, по-моему, совершенство стойкости: оно – не в том, что дерево не рушится, не ломается или не гнется, но в том, что оно избегает движения: подобно дереву, и Энтузиаст устремляет дух, чувство и интеллект туда, где нет ощущения буйных ударов.

Ч и к а д а. Вы, таким образом, считаете желательным переносить мучения, потому что это дело силы?

Т а н с и л л о. То, что вы называете переносить, есть часть твердости, а не вся добродетель, которую я называю переносить с силою, а Эпикур называл не чувствовать. Эта нечувствительность имеет причиной то, что все охвачено заботой о добродетели, об истинном благе и о счастье. Таким образом, Регул не чувствовал лука, Лукреция – кинжала, Сократ – яда, Анаксарк – каменного резервуара, Сцевола – огня, Коклес – пропасти, а прочие – иных вещей, которые чрезвычайно мучили и устрашали людей обыкновенных и низких.

Ч и к а д а. Переходите к следующему.

Т а н с и л л о. Смотри, вот рисунок молота и наковальни, вокруг которых идет изречение: От Этны. Но раньше, чем рассмотрим его, прочтем стихи: Здесь изображена прозопопея Вулкана:

[34]

Меня раскаты Этны не влекут,

Когда с ее вершины Зевс грохочет;Я, увалень-Вулкан, останусь тут,Где молодой Титан воспрянуть хочет,В ком новые дерзания живут

И против неба гордый гнев клокочет,Здесь тяжелее молот, крепче жар,И горн, и наковальня, и удар.Здесь грудь так вздохами полна,Что, как мехи, они в ней распаляют

Огонь, которым душу закаляют,Чтоб яд мучений вынесла она.Но слышит слух скрежещущие звукиИспытанных обид и долгой муки.

Здесь показаны мученья и неудобства любви, больше всего любви низменной, которая есть не что иное, как кузница Вулкана, молот, который кует молнии Юпитера, мучающие преступные души. Ведь беспорядочная любовь несет в себе начало своего наказания, принимая во внимание, что бог близок, что он с нами, что он внутри нас. В нас находится некая священная мысль и понимание, держащие в подчинении собственную страсть и имеющие своего мстителя, который угрызением верной совести, по меньшей мере как некий неумолимый молот, бичует преступный дух. Эта мысль следит за нашими действиями и страстями, и она обращается с нами так, как мы обращаемся с нею. У всех любящих, скажу я, имеется этот кузнец-Вулкан; как нет человека, который не имел бы в себе бога, так нет любящего, который не имел бы этого бога. У всех несомненнейшим образом имеется бог, но каков этот бог у каждого, не так-то легко узнать; а если даже и возможно исследовать и различить, то можно только думать, что он познается любовью, как и то, что он движет весла, вздувает парус и управляет нашим целым, – отчего на благо или на зло приходит и страсть.