М а р и к о н д о. Он имеет в виду объект, рассматриваемый им в то время, когда этот объект находится перед ним; ведь видеть божество – значит быть видимым им, как видеть солнце означает вместе с тем и то, что ты ему виден. Подобным же образом быть услышанным божеством – значит, вместе с тем, слушать его и пользоваться его покровительством, то есть стоять перед ним. Следовательно, из одной и той же неподвижной мысли происходят мысли неопределенные и определенные, желания пылкие и удовлетворяемые, доводы выслушиваемые и отвергаемые, соответственно тому, как человек будет – достойно или же недостойно – стоять перед ним: с разумностью ли и с уважением ли в действиях. Ведь одного и того же кормчего считают причиной либо потопления, либо же благополучия корабля, поскольку он на нем находился или же отсутствовал, за исключением того случая, когда кормчий собственными своими недостатками или же
М а р и к о н д о. Мне кажется, что у этого рисунка есть связь и продолжение в следующем, где изображены две звезды в виде двух лучезарных глаз, и тут же стоит девиз:
Ч е з а р и н о. А ну-ка прочтите стихи!
М а р и к о н д о. Сейчас прочту:
Здесь лицом, отражающим историю его страданий, является душа, поскольку она готова к восприятию высших даров, в отношении которых она обладает возможностью и готовностью, но лишена полноты совершенства и действия и ждет божественной росы. Поэтому хорошо было сказано:
Кроме того, душа Энтузиаста (поскольку она не верит, что всего того, чего нет, не может быть) просит божественный свет, чтобы – ради его красоты, которая не должна быть от всех скрытой (во всяком случае, соответственно способности того, кто на нее смотрит) и ради ее [души] любви, которая, быть может, равна его красоте (равной она считает красоту, поскольку может се сделать для себя познаваемой), – чтобы он, божественный свет, поддался состраданию, то есть чтобы сделался постижимым, как те, которые из сопротивляющихся и уклоняющихся делаются ласковыми и благосклонными, и чтобы помянутый свет, не продлевая зла, происходящего из-за его отсутствия, и не позволяя, чтобы его блеск, который делает его столь взыскуемым, казался больше, чем ее любовь, к которой он приобщается, и чтобы он признавал, что все ее совершенства не только равны таковым его, но что они даже тождественны.
Наконец душа снова просит его, чтобы он чрезмерно не печалил ее лишениями, потому что он может убить ее светом своих взглядов и ими же дать ей жизнь, а вместе с тем не осуждал бы ее на смерть тем, что эти желанные светочи скрыты веками.
Ч е з а р и н о. Не хочет ли он сказать, что эта смерть влюбленных, происходящая от величайшей радости, называемой каббалистами
М а р и к о н д о. Именно так.