О, я от призраков больна

В большинстве криминальных расследований — и на радио, и по моему собственному опыту — есть всегда больше подозреваемых, чем ты можешь указать пальцем, но в этом случае их как-то маловато. Хотя недостатка в обидах на Филлис Уиверн нет, явной ненависти тоже не было: ничего такого, что могло бы объяснить жестокое удушение куском кинопленки, бантиком завязанным вокруг ее шеи.

На самом деле я почти видела это: ленту из черного целлулоида на ее шее, и в каждом кадре застывший образ самой актрисы в крестьянской блузке, с непокорным лицом, сияющим, будто солнце в драматически потемневшем небе.

Как я могла забыть, когда я так часто видела это в снах? Это же из финальной сцены «Анны из степей», она же «Облаченная для смерти», где Филлис Уиверн в роли обреченной Анны Шеристиковой простирается перед надвигающимися тракторами.

Уставшим сознанием я вообразила, будто слышу звуки рычащих двигателей, но это только ветер, завывающий и колотящийся в дом.

Ветер… трактор… Дитер… Фели…

Когда мои глаза открылись, было восемь минут первого.

Откуда-то из дома доносилось пение:

О малый город Вифлеем,Ты спал спокойным сном…

Мысленно я увидела благоговейно поднятые лица деревенских жителей.

Я сразу же поняла, что, несмотря на все случившееся, викарий решил отпраздновать Рождество. Он попросил мужчин из деревни передвинуть наш старый рояль «Бродвуд» из гостиной в вестибюль, и Фели сейчас сидела за клавиатурой. Я поняла, что это Фели, а не Макс Брок, благодаря легкому нерешительному всхлипу, который она извлекала из инструмента, когда мелодия взмывала и начинала падать.

Поскольку останки Филлис Уиверн до сих пор находились в доме, викарий разрешил исполнить только самые смиренные рождественские гимны.

Я выпрыгнула из кровати и натянула на себя пару длинных хлопковых носков цвета грязи, которые отец заставлял меня носить на улице зимой. Хотя я страстно ненавижу эту гадость, я знаю, как холодно будет на крыше.

Управившись с носками, я схватила мощный фонарь, который позаимствовала из кладовой, и тихо-тихо пошла в лабораторию, где сунула в карман кардигана кремниевую зажигалку.

Я ласково подняла ракету славы, несколько секунд побаюкала ее, нежно улыбаясь, как в сцене рождества Христова.

Потом я устремилась вверх по узкой лестнице.

20

На крыше творился сущий ад. Пронзительный ветер гонял снег с места на место, швыряя мне в лицо твердые, словно замороженный песок, частицы. С тех пор как я последний раз поднималась сюда, погода стала еще хуже, и ясно было, что буран кончится не скоро.

Теперь пришло время потрудиться. Раз за разом я ходила вниз и вверх по лестнице, перемещаясь между лабораторией и крышей, таская горшок за горшком, пока наконец приспособления для фейерверка не были расставлены вокруг дымоходов, как незажженные свечи в многоярусном торте.

Хотя в темноте было плохо видно, я не хотела включать фонарь, пока без этого можно обойтись. Нет нужды привлекать нежелательное внимание с земли, подумала я, изображая блуждающий огонек среди темных каминных труб, вздымающихся надо мной — высокие зловещие тени на фоне снежного неба. Темные облака, повисшие надо мной наполовину сдувшимися дирижаблями, были настолько низкими, что, казалось, их можно потрогать рукой.

Я сделала последнюю ходку, и ракета славы Филлис Уиверн тяжелым грузом легла мне на руки. Я не могла таскать ее с собой по крыше, пока не закончу остальные приготовления, и положить ее где-то здесь тоже не могла, иначе она быстро отсырела бы и стала бесполезной.

Нет, я пристрою эту штуку на восточной стороне одного из дымоходов, где она будет защищена от штормовых порывов и готова к запуску, когда пробьет час.

Я брела, казалось, целые мили по колено в снегу и с облегчением вздохнула, добравшись до цели — дымоходов, возвышающихся над западным крылом Букшоу. На удивление легко я установила ракету посреди цветочных горшков с пиротехникой на импровизированном треножнике, который я соорудила из пары вешалок для одежды Фели.

Только один щелчок зажигалки — и ЖЖЖУХ! Она взлетит в ночное небо, словно пылающая комета, перед тем как взорваться с БУУУМ! — который разбудит самого святого Танкреда, спящего под алтарем деревенской церкви уже больше пятисот лет. На самом деле я добавила дополнительную порцию пороха во внутреннюю камеру ракеты, чтобы убедиться, что святой Тэ не останется в стороне от праздника.

Конечно же, ракета славы станет грандиозным финалом моего пиротехнического спектакля. Сначала прольется золотой дождь и распустятся бутоны красного огня, постепенно уступая дорогу взрывам и выстрелам бенгальских бомбард.

Я обвила себя руками, отчасти от веселья, отчасти от холода.

Начну я с королевского салюта, изысканной, но впечатляющей воздушной демонстрации, рецепт которой я нашла в записной книжке дядюшки Тара. Изначально его изобрели знаменитые братья Руджиери для короля Георга II в 1749 году, и его должна была сопровождать музыка, специально сочиненная маэстро Генделем для королевских фейерверков.