О, я от призраков больна

– Великолепно! – воскликнул викарий. – Здесь достаточно места для всего Бишоп-Лейси – мужчин, женщин и детей, и еще останется достаточно места для локтей. Если подумать, вестибюль даже просторнее приходского зала. Как странно, что я раньше об этом не подумал! Для плакатов и рекламных листовок слишком поздно, но я попрошу Синтию распечатать билеты на гектографе. Но сначала самое важное. Ей надо организовать, чтобы дамы из телефонного кружка обзвонили всю деревню.

– А я переговорю с нашим режиссером, – сказала Филлис Уиверн, наконец отпустив ладонь отца. – Я уверена, что все будет в порядке. В некоторых случаях Вэл Лампман не может сказать мне нет, и я позабочусь, чтобы это был один из них.

Она очаровательно улыбнулась, но я заметила, что и отец, и викарий отвели взгляды.

– Доброе утро, Флавия, – наконец произнесла она, но ее приветствие слишком запоздало, как мне показалось.

– Доброе утро, мисс Уиверн, – сказала я и хладнокровно двинулась в сторону гостиной с независимым видом. Я покажу ей пару актерских приемов!

Мои глаза чуть не выскочили из орбит. Облаченная в зеленые шелка, в которых она играла роль Бекки Шарп в постановке драматического кружка «Ярмарка тщеславия», Фели стояла перед маленьким круглым столиком, кладя письмо, поднимая его и снова кладя.

Она делала это очень бережно, потом вздрогнув от колебаний, потом с неожиданной резкостью, как будто не могла видеть этот конверт. Она репетировала свое выступление – или, по крайней мере, выступление своих рук, – в «Крике ворона».

– Я болтала с Филлис, – небрежно сказала я, чуть-чуть преувеличивая факты. – Она и Десмонд Дункан поставят действие из «Ромео и Джульетты» в субботу вечером, здесь в вестибюле. В целях благотворительности.

– Никто не придет, – кисло заявила Даффи. – Во-первых, скоро Рождество. Во-вторых, мало времени на оповещение. В-третьих, если они об этом не подумали, в такую погоду никто сюда не доберется без снегоступов и сенбернара.

– Спорим, ты ошибаешься, – сказала я. – На шесть пенсов, что соберется вся деревня.

– Решено! – провозгласила Даффи, поплевав на ладонь и пожав мою руку.

Это первый физический контакт с сестрой с тех пор, как несколько месяцев назад они с Фели связали меня и утащили в погреб для сурового допроса в сумраке[21].

Я пожала плечами и пошла к двери. Быстрый взгляд напоследок дал мне знать, что рука Бекки Шарп продолжает механически поднимать и класть письмо, как заводной механизм.

Хотя в ее действиях было что-то умиляющее, я никак не могла понять, что именно.

На полпути по коридору до меня донеслись сердитые голоса в вестибюле. Естественно, я остановилась послушать. Я одновременно благословлена и проклята острым слухом Харриет: почти сверхъестественной чувствительностью к звукам, которую я иногда благодарю, а иногда ненавижу и никогда заранее не знаю, как будет в этот раз.

Я сразу же узнала голоса Вэла Лампмана и Филлис Уиверн.

– Да я плевать хотел, что ты там наобещала, – говорил он. – Ты просто должна сказать им, что ничего не будет.

– И выглядеть идиоткой? Подумай, Вэл. Что нам это стоит? Пара часов в день, когда мы все равно не работаем. Я делаю это в свое свободное время, и Десмонд тоже.

– Дело не в этом. Мы уже отстали от расписания, и дальше будет хуже. Патрик… Бан… И мы тут только один день. У меня просто нет ресурсов таскать ящики, чтобы ты могла изобразить из себя королеву фей.

– Ты бессердечный негодяй, – сказала она. Ее голос был холоден, как лед.

Вэл Лампман рассмеялся.

– «Стеклянное сердце». Страница девяносто три, если не ошибаюсь. Ты никогда не забываешь ни строчки, да, старушка?

Невероятно, но она засмеялась.

– Давай, Вэл, будь молодчиной. Покажи, что твое сердце – не просто кусок мяса.

– Прости, любовь моя, – сказал он. – Не в этот раз.

Повисло молчание, и я пожалела, что не вижу их лица, но я не могла пошевелиться, чтобы не выдать свое присутствие.

– Предположим, – заговорила Филлис Уиверн чуть слышно, – что я расскажу Десмонду об этом твоем интересном приключении в Букингемшире?

– Ты не осмелишься! – прошипел он. – Прекрати, Филлис, ты не посмеешь!

– Да ну?

Я поняла, что она снова на коне.

– Черт бы тебя побрал, – сказал он. – Черт, черт, черт!

Снова повисло молчание, на этот раз более долгое, и потом Вэл Лампман неожиданно произнес:

– Ну что ж, ладно. Ты поставишь свой маленький спектакль. Теперь пойдем наверх и присоединимся к остальным? Им не терпится.

Я услышала звук их шагов, поднимающихся по лестнице. Подожду еще пару секунд, подумала я, просто чтобы увериться, что они ушли.

Но не успела я пошевелиться, как кто-то выступил из тени в середину коридора.

Бан Китс!

Она меня не видела. Стояла ко мне спиной и выглядывала из-за угла в вестибюль. Было очевидно, что она подслушивала тот же разговор, что довелось услышать и мне.

Если она повернется, то окажется почти лицом к лицу со мной.

Я задержала дыхание.

Минула целая вечность, пока она наконец медленно не пошла в вестибюль и не скрылась из виду.

Я опять подождала, пока звук шагов стихнет.

– Жаль, не так ли, – сказал голос почти у меня над плечом, – когда люди не ладят?