О кораблях и людях, о далеких странах

Нелегкая это работа. На нее отваживаются только те люди, которые хорошо плавают. Стволы гладкие, и, неровен час, какойнибудь великан в два обхвата выскользнет из петли, когда его тянут наверх, и всей тяжестью обрушится на плот. Тогда успевай увернуться: от удара многотонной громады плот уходит под воду. Сколько раз случается, что рабочих убивает на месте или калечит. Иногда грузчик плывет за оторвавшимся стволом, он машет и кричит, чтобы за ним выслали катер, и чаще всего катер этот и высылают, но бывают случаи, что никто не слышит криков грузчика и он становится добычей акул. Ведь все западное побережье Африки кишит ими.

"Разумеется, бывают такие печальные случаи, - сказал капитан как-то штурману, - что негры гибнут, и приходится жалеть о несчастных родственниках, но вы себе представить не можете, сколько платят за одно такое бревнышко! Сама голландская королева спит в спальне из красного дерева!"

Кроме красного дерева, "Сенегал" грузит "железное" дерево.

По палубе снуют грузчики, они управляют лебедками, стоят возле люков, кричат что-то вниз, в трюм, направляв ют стволы, смеются, ругаются.

Руди моет пол в каюте, с него льется пот, и капли падают в ведро с водой.

- Вот черт! - стонет он, выпрямляет спину, выбегает на минутку на мостик и с тоской смотрит на палубу.

Термометр показывает 37 градусов тепла, а самая жаркая пора еще не наступила. Жарче всего будет от двух до трех. Во время рейса по Конго несколько матросов заболели. У них малярия. Их то знобит, то бросает в жар. Они исхудали, и лица их розовеют только во время нового приступа болезни. Руди рад, что он до сих пор все хорошо переносит, и аккуратно принимает таблетки хинина, которые раздает кок. Большинство бросает таблетки за борт и глотает только ром, который выдают для того, чтобы запить горечь. Впереди на баке работают Тетье и Ян Рикмерс. Они что-то делают у брашпиля. Нейгауз с Клаусом ушли на баркасе за следующим плотом. Капитан сегодня с самого утра на палубе. Здесь же штурманы, а от Георга Руди узнал, что сегодня работает вся команда - от механиков до помощников кочегара. Что-то они там снимают в машинном отделении. Даже стармех и тот сегодня сразу после завтрака, надев новенькую, с иголочки, спецовку, кряхтя спустился в машинное отделение. И Руди так хочется работать там, возле огромной машины, большим разводным ключом отворачивать гайки, прикладывая всю свою силу, всю свою ловкость. Ах, как ему хочется хоть раз встать за штурвал, хоть раз завязать настоящий морской узел! А он каждый день делает одно и то же: подметает, трет, стирает пыль.

"С ума тут сойдешь! Но я добьюсь своего! Я буду настоящим моряком!" - решает он.

Перерыв. Руди сидит на маленькой пристани у берега и думает: "А Крошка-то теперь уж, наверное, в Гамбург переехала. Интересно, получила ли она письмо, которое я послал из Матади?" Он и карточку свою вложил в конверт. Но это старый снимок, сделанный еще на учебном корабле. На обороте надпись: "Теперь-то я уж гораздо больше. Я с тех пор больше семи кило прибавил". Послал он, кроме того, и фотографию "Сенегала", который сейчас спокойно стоит перед ним на реке. Через четыре недели корабль снова будет в Гамбурге. Руди встретится с Крошкой. Он тихо улыбается, но вдруг испуганно достает из кармана маленькое зеркальце, оглядывается кругом, не видит ли его кто-нибудь, и, убедившись, что никого поблизости нет, снимает маленькую бескозырку и внимательно рассматривает свою голову. Волосы выросли всего на один сантиметр, не больше, и все торчат в разные стороны. Руди пробует пригладить их слюной, но от этого они делаются похожими на щетину. Руди в отчаянии надевает бескозырку: "Вид полного болвана. Вот будет смех-то!"

Над трубой "Сенегала" вьется дымок. Флаг безжизненно свисает на корме. А Руди видит и не видит корабль.